Свой первый прыжок Оля совершила рано утром. На самолете У-2 ее поднял летчик-инструктор Коля Остряков, вместе с ней окончивший Тушинскую школу. Это был необыкновенно способный юноша с умными озорными глазами и волевым лицом. В свои двадцать два года он пользовался большим уважением и авторитетом среди летчиков, и Оля его боготворила. Коля же относился к ней дружески тепло, опекал, подбадривал. Именно его и Петра Балашова выбрал себе в помощники Мошковский, и они, целыми днями пропадая на аэродроме, возили парашютистов на самолетах, прыгали сами, совершенствуя свое мастерство.
Очень скоро оба стали известными мастерами-парашютистами. Полюбив этот вид спорта, Николай Остряков занялся испытанием новых моделей парашютов, совершал рискованные экспериментальные прыжки, в том числе затяжные и с малых высот. Впоследствии Оля не раз слышала о Николае Острякове, который уже в 1935 году был награжден орденом Красной Звезды за особую отвагу, мастерство и заслуги в развитии парашютного спорта. Это он во время спортивного праздника в Киеве совершил показательный прыжок с высоты 80 метров, приземлившись в центре стадиона… Блестящий летчик, он воевал в Испании командиром эскадрильи бомбардировщиков, вернулся оттуда Героем Советского Союза, затем командовал полком, бригадой. На истребителях летал так же великолепно, как и на бомбардировщиках. Погиб при защите Севастополя в 1942 году во время налета вражеских бомбардировщиков, когда бежал к своему истребителю, чтобы взлететь. Занимал тогда Остряков должность командующего авиацией Черноморского флота, и было ему тридцать лет…
А в то памятное утро Оле запомнилось мужественное и доброе лицо Коли Острякова — загорелое, освещенное розовыми лучами солнца, поднимавшегося над горизонтом. На высоте семьсот метров Оля вылезла из кабины на крыло, и Коля, подавая команду прыгать, тепло и озорно улыбнулся ей — мол, знай наших!
Страха не было — Мошковский так просто, по-домашнему, прыгал сам, что вселил в своих учеников нежное, лишенное всякой боязни чувство полного доверия к парашюту. Только дух захватило в первый момент, когда Оля, став спиной к мотору, повалилась лицом вперед, в пустоту.
Потом она прыгала десятки раз, с разных высот, из разных положений самолета, и никогда не боялась.
Мошковский учил своих парашютистов прыгать с самолетов разного типа, при любой погоде, выбрасывая их над различной местностью — над лесом, над водой, в штиль и сильный ветер.
— Сегодня будем прыгать в Москву-реку, — неожиданно объявлял он. — Делать все строго по правилам: вода — не земля… От подвесной системы освобождайтесь заранее. Держитесь за лямки до последнего момента… Смотрите, если утонете — не возвращайтесь!
Во время одного из таких прыжков Оля спустилась на середину реки, где было глубоко. Не отпустив парашюта своевременно, нырнула под воду и сразу же вынырнула, все еще держа в руке лямку подвесной системы. И вдруг ее с силой потащило куда-то вниз по течению: надутый, словно парус, купол ветром гнало по реке. Крепко держа лямку, Оля не бросала парашюта — теперь уже ей не хотелось оставлять его на воде, чтобы потом опять доставать.
— Бросай! — кричали ей с берега. — Оставь его — выловим!
Долго боролась она с силой ветра, пытаясь «погасить» купол, но, к счастью, подоспел крутой изгиб реки, и купол, а вместе с ним и Олю, понесло к берегу…
Обычно самолет поднимал трех парашютистов — один сидел в задней кабине, и два — на крыльях у самой кабины. Оля и Степа часто заранее договаривались прыгать вместе и потом, в воздухе, одновременно раскрывали парашюты.
— Лелечка, давай сегодня спустимся вместе. Я к тебе пристроюсь в воздухе — буду тебя обнимать! — сказал Степа.
— Вот придумал! Да я убегу от тебя!
Прыгнув, Степа оказался выше, подскользнул, чтобы приблизиться к Оле, и, в конце концов, сел на ее купол, который провалился внутрь. Купол втянуло, стропы перепутались.
— Запасной! Скорей открывай запасной! — крикнул Степа.
Он успел ухватиться за стропы Олиного парашюта, который скрутился и был теперь бесполезен. Некоторое время они спускались на Степином парашюте. Но вот раскрылся купол запасного… До последнего момента Степа не отпускал от себя Олю, и земли они коснулись одновременно.
К ним бежал, прихрамывая, Мошковский.
— Это что за цирк? Вересов, задумал мир удивить? Ты — как хочешь, можешь разбиваться, но при чем тут твоя Джульетта? Нет, хватит! Ухаживай за ней на земле… А в воздухе — забудь! Ничего себе фокус!