— Ши-кар-но! Ну, спасибо, спасибо!.. Ши-кар-но!
Но не так думал Прошаков и остальные.
— Капитан Ямщикова, что это за посадки? Я спрашиваю — что это за цирк?!
Ничего не понимая, Оля вздернула брови, округлив глаза. Кажется, все было хорошо, даже — отлично! И особенно посадки, которые она умела делать мастерски, без задоринки — словно припечатывала самолет.
— Товарищ подполковник, я же нормально…
— Какое — нормально! Где — нормально?! Чтоб я больше не видел этих фронтовых штучек, ясно? Забудьте напрочь! Вы — испытатель! А значит — везде осторожность, осторожность и еще раз осторожность! Мыслимое ли дело — выпускать шасси у самой земли! А если не выпустится? Если неисправно? Успеете на второй круг? Или, чего доброго, самолет — опытный, второго такого нет?.. Мало ли что может случиться с ним… Лихачество свое бросьте!
— Ясно, товарищ подполковник.
— Вот так.
Успокоившись, он хотел что-то добавить, но сдержался — хвалить после головомойки не следовало, однако Оля поняла, что других замечаний у него нет.
— Еще три полета! — разрешил он и дал дополнительное задание.
Наконец Оле поручили провести настоящие испытания. Правда, несложные, но требовавшие определенного умения и опыта. Во время контрольно-летных испытаний серийного самолета Як-9 предстояло проверить работу опытных фотоустановок в различных режимах полета. Оля должна была фотографировать с воздуха указанные объекты и участки местности.
Держалась она спокойно и уверенно, стараясь никому не показать своей радости, но все видели — в глазах ее загорелся задорный огонек и бегали бесенята: вот теперь она будет на равных с другими летчиками и пусть только кто-нибудь попробует отнестись к ней иначе. В сущности, задание было простое — строго выдержать каждый режим полета, провести самолет на заданной высоте точно над указанными в плане пунктами, выполнить все необходимые операции по фотографированию…
Ведущий инженер, с которым ей предстояло работать, узнав, что на этот раз испытания будет проводить женщина-летчик, был явно разочарован. Однако в присутствии Оли он ни словом об этом не обмолвился. Очень сухо поздоровался и, стараясь не смотреть ей в глаза, стал монотонно объяснять задание с таким видом, будто его вынудили это делать, но он не сомневается, что говорит впустую. Когда он кончил, Оля, которой теперь уже никто не мог испортить настроение, кивнула и коротко сказала:
— Понятно.
— Все ясно? — спросил инженер, прищурив глаза. — Никаких вопросов? Никаких?
Теперь он так пристально смотрел на нее, открыто не доверяя ей, что Оля в первый момент смутилась, но тут же, быстро продумав предложенный ей план, вдруг сообразила, что в нем есть какая-то непоследовательность. В полете будет не совсем удобно выполнять этот план в том порядке, в котором он был намечен инженером. Что же он — недосмотрел или проверяет ее?
— Вот только лучше сначала фотографировать на этой высоте, — заметила Оля, указывая в листок, — а уж потом спуститься. Так легче… Для летчика так легче, — уточнила она.
Инженер удивленно поднял брови, подумал, глядя в листок.
— Пожалуй… Верно. Абсолютно верно! Так и делайте, — оживился он, и постное лицо его сразу подобрело.
Оля поняла — инженер просто не подумал, как удобнее летчику, ему нужны были результаты. Но ее замечание, говорившее о том, что она хорошо знает свое дело, обрадовало его.
Когда испытания были закончены и вся программа успешно выполнена, инженер пришел благодарить Олю.
— Я очень признателен вам. Получилось отлично. Честно говоря, я как-то… не ожидал. Знаете, женщин-испытателей не встречал. Весьма признателен.
Оля была счастлива — начало хорошее. Летчики подбадривали ее:
— Лед тронулся, Ольга! Жми дальше!
Время шло, и Оле стали поручать все более сложные задания, с которыми она вполне справлялась.
Как-то утром на аэродроме подошел к ней Кубышкин, Олин непосредственный начальник, с которым у нее с самого начала сложились хорошие, дружеские отношения.
— Ямщикова, тут есть заявка на испытание высотности опытной маслосистемы. А все летчики, как на зло, заняты.
— Давай! — поспешно сказала Оля.
— Только учти — работа грязная и нелегкая…
— В каком смысле?
Оля знала, что Кубышкин полностью доверял ей — так в чем же дело? На ее вопрос он ответил улыбкой — ему было известно, с каким желанием бралась она за любые испытания.