О своем разговоре с начальником летной части Оля в тот же день рассказала Кубышкину.
— Ты, Ольга, не бойсь! — подбодрил он ее. — Плюй на все и летай! Честно скажу — мужик он довольно вредный, но мы тебя в обиду не дадим. Только уж ты, пожалуйста, здоровайся с ним по всем правилам — он это любит. А то полезла на рожон, при первом же знакомстве!
— Да он сразу напустился! По-моему, он не против меня лично, а просто не хочет допускать сюда женщин. Знаешь, есть такой сорт мужчин их оскорбляет, если женщина с ними наравне…
— Ну-ну, Ольга, ты это брось! Кажется, тебе жаловаться нечего.
— Да разве я жалуюсь? Наоборот, считаю, что мне повезло: был бы на твоем месте вот такой, как он…
— Ладно, обо мне нечего — я ко всем одинаково отношусь. В общем, наплюй, забудь и летай, поняла?
Улыбнувшись, Оля подумала, что ей действительно повезло с Кубышкиным — ее непосредственный начальник был не только отличным испытателем, но и хорошим другом.
Вскоре она еще раз убедилась в этом.
От полковника Каплунова поступило распоряжение — поручить Ямщиковой облетать истребитель, испытания которого были в свое время прерваны из-за поломки. Оля с готовностью пошла к самолету, думая про себя, что, вероятно, Каплунов решил проверить, не побоится ли она лететь на самолете, который летчики прозвали «гробом» — из-за слабой конструкции каждый раз с ним происходили поломки. Последняя была очень серьезной, и, хотя самолет отремонтировали, не было никакой гарантии, что он снова не сломается.
Надевая парашют, Оля шутила с техником, который угрюмо смотрел в землю, будто был виноват в чем-то.
— Ты что, Радько, так невесело меня встречаешь?
— Та на нем же бьются все… Хиба ж то самолет?! Пародия одна…
— Он же в ремонте был!
— Ну был. На нем и летать никто не хочет. Стоит и стоит себе.
— Вот я первая и полечу.
— Не, не полетите, — твердо сказал Радько.
— Как это?
— А так…
Он ушел и спустя минуту вернулся с Кубышкиным, который еще издали помахал Оле рукой, приказывая вылезть из машины. Она в недоумении пожала плечами и осталась сидеть в кабине.
— Ямщикова, вылезай! — сказал Кубышкин, когда подошел.
— Почему?
— Вылезай, тебе говорят!
Решив, что задание отменено, Оля послушно вылезла.
— Видишь — вон там бревнышки? — спросил Кубышкин, кивая в сторону, где в отдалении лежали сложенные бревна.
— Ну вижу.
— Пойди посиди на бревнышках.
— Зачем? — не поняла Оля.
— Снимай парашют. Давай сюда.
— Ты что это задумал? А лететь?
— Снимай!
Он помог Оле снять парашют, надел его на себя и стал залезать в кабину. Тут Оля возмутилась, поняв, что Кубышкин решил лететь вместо нее, но было поздно. Он еще раз крикнул ей:
— Капитан Ямщикова, приказываю вам: подождите на бревнышках!
Когда самолет взлетел, Оля побрела к бревнам, села и стала ждать возвращения Кубышкина. Настроение было скверное, на душе скребли кошки — зачем она так легко согласилась? И что это Кубышкину взбрело в голову лететь вместо нее? Захотел сам проверить самолет? Как будто не знает, к чему это может привести! Стоит только Каплунову узнать, ей не поздоровится. Оля представила себе небольшие острые глазки, которые с нескрываемой насмешкой и злорадством сверлят ее насквозь, и от досады поморщилась. Уж он непременно воспользуется случаем, чтобы стереть ее в порошок и вытурить навсегда. «Так вот вы как летаете, Ямщикова! Что же это за испытатель!..»
Хмурая, недовольная собой, Оля сидела на бревне, поглядывая в небо, которое затягивала белесая дымка. Жара не спадала уже много дней, было душно, и даже порывистый ветер, поднявшийся с утра, не освежал, бросая в лицо нагретый воздух.
— Эй, Ямщикова, почему загораешь? — крикнул кто-то из летчиков, проходивших мимо.
Она не ответила, безнадежно махнув рукой. Объяснять не хотелось, и, вздохнув, Оля отвернулась. Догадываясь, что Каплунов специально подсунул ей этот самолет — а вдруг не справится, чего-то не учтет, — она тем не менее упрямо хотела лететь на этой развалине, почему-то веря, что ничего с ней не случится. На каких только самолетах не приходилось ей летать, и всегда все кончалось благополучно, конечно же не потому, что везло — Оля чувствовала машину настолько, что в любой момент знала, как с ней обращаться, в каком она настроении, можно ли позволить себе повольничать с ней или, наоборот, поберечь. И с этим самолетом наверняка бы справилась.