— Значит, то, что я обнаружила — неправда? Вы должны мне тоже верить! — воскликнула она, волнуясь. — Видите ли… вчера и у меня самолет иногда вел себя вполне нормально, был устойчив. А вот сегодня…
— Ну, знаете, Ямщикова! — развел руками инженер.
Действительно, положение глупое. Ведь могут подумать, что она ошиблась, а теперь просто изворачивается, даже определенно так думают. Оля умоляюще смотрела на инженера. Летчик молча собрался и ушел, выполнив то, о чем его просили. Остальное его не интересовало — пусть сами разбираются.
— Мне необходимо еще полетать. Хочу убедиться. Постараюсь узнать причину дефекта — я ведь тоже инженер, — сказала Оля.
— Конечно, конечно. Это ваше право. Ищите, — быстро согласился ведущий инженер, которому тоже нужна была определенность.
И Оля искала причину неустойчивости самолета. Упорно летала, выполняла виражи, пилотаж, посадки, сравнивала результаты, полученные в различных условиях полета. Надо было выяснить, почему в одних случаях самолет неустойчив, а в других ведет себя нормально. А это бывало даже в один и тот же день. Точно так случилось и в тот день, когда у нее все было из рук вон плохо, а у летчика, проверявшего самолет следом за ней, оказалось все в порядке. В чем же причина?
Наконец Оля добилась ясности. Все оказалось настолько просто, что в первый момент она поразилась — как же сразу не догадалась! Выяснилось, что устойчивость нарушалась, когда самолет был полностью заправлен горючим — в этом случае центр тяжести самолета перемещался назад, выходя за пределы нормы. Когда же в полете топливо постепенно расходовалось, центр тяжести возвращался в нормальные пределы, и самолет вел себя без отклонений. Летчик-испытатель, вылетев после того, как Оля уже некоторое время пробыла в воздухе, естественно не обнаружил никаких ненормальностей в поведении самолета. Все было вполне логично.
Первым делом Оля обратилась к своему непосредственному начальнику — Кубышкину.
— Слушай, Кубышкин, я хочу попросить, чтобы тот испытатель слетал еще раз.
— Это зачем? Он выполняет другое задание.
— Ну один раз. При полной заправке самолета.
— Чего ты мудришь, Ольга? Не могут снять его с испытаний — у него там другие заботы! Да ты объясни толком — может, лучше я слетаю?
Оля покачала головой.
— Нет, пусть он. Конечно, и ты можешь отлично подтвердить все, но лучше, если это сделает он.
— Так он ведь летал уже! Пошлет нас к чертям подальше… Говори, в чем дело!
И она объяснила, почему настаивает и в чем дефект самолета.
— А, докопалась! — обрадовался Кубышкин. — Молодец! Настырная ты, Ольга! Только не будем из-за личного престижа морочить ему голову. Докладывай ведущему свои выводы и давай доводи машину, поняла?
Когда испытательные полеты были окончены и дефект ликвидирован, Олю как-то встретил Стефановский.
— Как работается, Ямщикова? — спросил он мимоходом.
— Все в порядке, товарищ полковник, — ответила Оля.
— Не обижают?
Не останавливаясь, Стефановский быстро прошагал мимо, так что Оля, не сразу ответив, успела лишь проводить удивленным взглядом его высокую фигуру.
Почти все испытатели уже начали летать на реактивных истребителях, а Олю пока придерживали.
— Вы, Ольга Николаевна, на меня обижаетесь, я это вижу, — сказал ей однажды Байдуков. — Да, это я пока не даю команды. Вы уверены, что хорошо изучили самолет?
— Я ведь инженер, — напомнила Оля, которая уже давно готовилась к тому, чтобы подняться на реактивном самолете, проштудировала всю имеющуюся литературу по этому вопросу, подолгу сидела в кабине.
— Да-да. Ну, если считаете, что готовы, тогда в ближайшие дни приступайте — в соответствии с программой.
Ведущий инженер, который слышал этот разговор, подошел потом к Оле.
— Ну как — жива еще?
— Жива! — засмеялась Оля, догадываясь, почему он спрашивает.
— Так вот — надо это дело перебить! Поболей-ка ты несколько дней, отдохни.
— Я?! Да мне разрешили на реактивном…
— Вот именно поэтому. Обязательно нужен перерыв! Три раза подряд — это уж слишком.
Несколько последних полетов были для Оли неудачными. А может быть, наоборот — удачными, так как, несмотря на сложность ситуации, каждый из них закончился благополучно. Настораживало то, что полеты с происшествиями следовали один за другим. Летчики этого не любят, считая плохим признаком, или, скорее, предупреждением…
В одном из испытательных полетов неожиданно отказал двигатель, и Оле пришлось издалека планировать на аэродром. Правда, запас высоты был достаточен — четыре тысячи метров.