–Но, я думаю, что даже одна жизнь, для кого-то может стоить больше, чем все другие. Но в это же время все другие перевешивают одну. Вы вообще не верно толкуете эту сказку. Она ведь о невозможном выборе, а не о счастливом конце.
– Что за невоспитанный дети пошли, еще учат взрослых. И вообще, как хочу, так и рассказываю – произнесла она, заходя в завитый кабинет.
Глава 3
За одну минуту и три часа до…
Безупречный танец заставил Надю буквально онеметь от восторга, настолько виртуозно он был исполнен безымённой танцевальной группой. Молодые люди танцевали, словно они были рождены не для того чтобы жить, а, чтобы гнуться под ветром музыке, который заставлял их извиваться подобно воздушным змеям под напорами воздуха. Это был современный танец с малюсенькими, почти незаметными элементами классической школы. Но когда Нади удавалось поймать частички таковых движений, в душе поднималось теплая волна гордости, переполняющая девушку. Еще мгновения- она побежит с ними, изображать современное общество, задорно отчеканивая чечетку и кружа в вальсе с коллегами.
Песни, подобно танцам действовали на девушку благотворно, как валерьяна на сон. Надя качалась на волнах покоя, иногда от удовольствия закрывая глаза, действительно представляя себя на море, на котором никогда и не была. Маленькой девушка представляла, как они с мамой будут плескаться в лазоревой воде, а папа будет удить рядом серебристую плотву, так вкусно пахнущую в готовом виде. Но у папы прихватило сердце, видимо пришло его время, ведь ему уже тогда было за пятьдесят. Мама же, еще совсем молоденькая танцовщица явно не горела желанием ехать на море, да и какое ей море. Она мечтала о спокойствии, которое по ее же убеждениям, мог дать только крепкий мужчина.
Наверное, надо было ехать на теплое море, чтобы качаться на воде вместе с белохвостыми чайками и постигать законы мира, что вокруг. Но тогда мама постигала законы мира с очки зрения выгоды. Они переезжали три раза. Но каждый раз она не ехала в конкретный город, а бежала из предыдущего, где оставляла очередного мужчину не соответствующему определённым требованиям. Любила она, по мнению Нади, только отца, по которому плакала в годину смерти и даже ставила свечку в местной церкви. А другие? Веселый любитель спиртного из Новосибирска оставил о себе на память лишь сын- Борю, ревнивец – ультиматист из Петербурга наградил Надину маму парой шрамов и дочкой. И вот сейчас, сейчас, пройдя огонь, воду и медные трубы мама живет счастливо с каким-то старичком-предпринимателем, обожающим ее и собак. Стоило ли ради этого не ехать на море?
Надя задремала. На сцене стихла музыка и все ненадолго замерло, казалось, что тишина имеет плоть и кости, которые в эту безмолвную минуту соединяются воедино, чтобы впоследствии поглотить весь зал, сердце каждого, и опустить его в непроглядную черноту, в которой нет ничего. Но, внезапно завибрировал телефон, сидящего с ней рядом человека. Тишина осколками битого стекла посыпалась девушки на голову, желая ее проглотить.
Вновь зазвонил телефон и тишина молниеносно схлопнулась в ничто, словно и не наползала на Надю.
Парень виновато кивнул ей и отключил телефон, но перед этим успел прошептать что-то звонившему, отчего его лицо осветилось, на мгновение, то самое, когда он улыбнулся. Улыбался он красиво, каждой клеточкой существа: морщинками вокруг рта, взъерошенными кудрями, слегка вздёрнутым носи, звездочками ресниц и глазами, состоящих из разнокалиберных колец радужки.
На Надю снова напала паники. Словно показалась, что над ней что-то весит и хочет съесть. Опять, Петя кричит ей что-то.
Девушка не хотела это слышать, поэтому закрыла уши и, приобняв колени, наклонилась. Обычно это помогало прогнать страх, который накатывал и накатывал жирными горячими волнами, заставляя дрожать руки и даже ноги, приколотые к земле тяжелыми туфлями.
До нее что-то дотронулось. Сейчас – минута. А ее нет. Она провалится в пасть зверя и уже никогда не услышит звуков этого мира. Кто-то уже не держал ее за плечи, а тряс, пятнаясь разбудить.
Надя открыла глаза, в зале горел свет. Должно быть объявили антракт, заставивший людей размять ноги и затекшие спины. А тряс ее за плечи улыбчивый парень в фиолетовой бабочке, подарившей ей программку по доброте душевной.
– Вам плохо, девушка. Может быть врача? Нашатырь, – говорит он как-то заторможённое, будто в замедленной кем-то съемке.
Надя смотрела на него. Когда он не улыбался, то был самым обычным, слегка худощавым парнем с большими глазами, взирающим из-под густых бровей. Неужели опять ее привиделось что-то там, где ничего вроде бы и не должно было быть.