– Вов. Я поеду к маме, потому что она моя семья. Поднимешь? А мы с тобой друзья, нет не так, друзья со штампом в паспорте, которые иногда спят вместе. Ты же понимаешь, что мы так живет, потому что это удобно, практично, в общем, хорошо живем. Чего это ты вдруг решил вдруг поиграть в семью?
– Ну как же, мы же и есть семья. Разве нет. Мы ходим на семейные ужины, вместе обедаем, иногда ходим в кино, магазины, вместе готовим, в конце концов, с кем, как не женой мне заниматься сексом? Или ты предлагаешь так проводить время с друзьями? Ну сейчас, нет конечно, а вот потом, когда дети появятся, тогда, ты назовешь нас семьей? – все еще с надежной смотрел на нее Володя, любящий эту циничную девушку всей душой.
Неда рассмеялась, ее начала бить истерическая дрожь, расплескавшая кофе. Девушка заливалась:
– Вов, какие дети? Я не собираюсь рожать детей, потому что это не входит в мои цели в этой жизни, как и семейная жизнь с тобой. Если ты не хочешь со мной жить, я сразу же съеду, только скажи. Всегда найдется человек, разделяющий мои принципы существования.
– Но мне кажется, что ты уже его ждешь? Разве не так, ведь у тебя ранний токсикоз, разве я не прав? Да и по сроку, это где-то пара недель с моего дня рождения? Или я ошибаюсь?
– Я аборт сделала, не парься. – произнесла, практически не открывая рта Неда и вышла из комнаты.
Володя так и остался сидеть с чашкой кофе в руках, не понимая почему так происходит. Неужели он значит для нее настолько мало, что ему выделено место равное месту дивана или телевизора. Неужели это не он когда-то целовал ее, навещал ее маму в больнице, вместе с ней потом проходил дополнительные обследования. Он- никто? Абсолютно никто для Неды, для отца, для брата, сестры, матери, коллег. Просто сгусток энергии- не человек. Мужчина даже не отец, оттого что не подходит на эту роль из-за всего. Из-за чего? Из-за того, что он- это он, а не тот человек, которого бы окружающие хотели видеть.
После того дня, Володя превратился нынешнего себя. Неуверенного в себе до неприличия человека с огромным чувством вины перед каждым и обидой, перемешенной с тоской. А еще именно после того дня он ушел, оставив Неди квартиру и штамп в паспорте. А себя же стал утверждать, что тот разговор был ее просьбой о том, чтобы Володя съехал.
И что? Сейчас он умрет, превратится из пустого место в ничто, канет в лету бытия и все, конец. А может быть на том конце его ждет другая, хорошая жизнь? Там его ждут ребенок, которого бы он назвал Женей, и любил бы всей душой, и дедушка, счастливый от того, что внук скрасит его бытие.
Дедушка сам это сказал, когда Володя навещал его в больнице.
–Ты очень скрасил мою проданную жизнь. Владимир, я очень хочу, чтобы все у тебя было хорошо, чтобы ты был счастлив. Чтобы ты добился всего, что только захочешь, а главное, считай это моей просьбой, чтобы ты полюбил себя. Вот я с этим так и не справился, всю жизнь пытался что-то доказать, пыжился, что-то из себя строил. А ничего, не поменялось. Как был парнишкой из деревни, который любит свежий хлеб больше всего на свете, так им и остался. И даже огромные деньги ничего не изменили. Я умираю все тем же, поняв, что возможно обмануть их, тех кто платит, не нельзя обмануть себя, притворяясь ради того, чтобы тебя купили подороже. Внук, я знаю. Что ты другой. Ты тоже стараешься быть лучше, но ты делаешь не для себя, любимого, а для того чтобы не расстроить тех лицедеев, которые тебя не ценят. Ты, мой друг, лучший из них. Надеюсь, мы еще долго с тобой не встретимся на том свете. А если встретимся, я мечтаю, чтобы это был не ад.
Дедушка долго кашлял, а потом попросил плачущего Вову его оставить. Он хотел поспать, потому что слова сожгли его последние силы. Дедушка уснул, да так и не проснулся. Бог прибрал его во сне, говорят, что таким образом в рай попадают только праведники.
Володя думал об этом, поручаясь в небытие все глубже и глубже. Он, словно в замедленной съемке, двигался по какому-то коридору, из которого никак не мог найти выход. А может выхода нет и сейчас он так и исчезнет, пряма здесь. Но внезапно откуда-то сверху послышались голоса, словно его звали, тянули или будили.
«Все, вот я и умер. А это меня зовут души», – смиренно подумал Володя и приоткрыл глаза.
На него глазами полными ужаса смотрела девочка в зеленой блузке, у которой по лицу была размазана кровь, к которой прилипли волосы. Она что-то ему говорила, кажется трясла его за плечи, а вокруг нее сквозь туманного облако газа проникал свет, создавала божественное сияние, божественный нимб или что-то подобное.
– Пожалуйста, проснитесь. Пожалуйста, – лепетала девочка себе под нос, необычайно близко наклонившись над мужчиной.