Такие люди думали больше других, мечтали и иногда поднимали головы к небу, откуда на них все еще взирало Мироздание.
– Ну что, сосед. Отчаливает. Посадил свои семена.
– Посадил, дай бог, чтобы в благодатную почву.»
Полковник закончил свой рассказ и посмотрел на мальчика, восхищенно поглядывающего на него.
– Какая история. Мне еще не доводилось ни разу слушать про мир поднебесья. Я думал вы мне про бои станете рассказывать. А вы про талант…
Полковник вновь закурил
–Что толку в боях. В вот красивые слова…, наверное, малец, я бы хотел когда-нибудь придумать что-то столь же прекрасное. Когда-нибудь…
–Анхель. Глядите. Вас готовы принять, скажите моей маме, что я вас угостил конфетой. Удачи.
–И тебе Гелька удачи, надеюсь, что мы еще когда-нибудь встретимся
За одну минуту и полтора часа до…
Он погружался все глубже и глубже, легкие щипало и кололо, а душа изо всех сил рвалась на воздух. Но это не могло отменить его неминуемую кончину, становившейся столь очевидной для маленького Сережи, не особо умеющего плавать.
Его столкнули в воду. Местных деревенских мальчишек веселил бессловесный парнишка с черными сапфировыми глазами, глядящими на мир из-под звездочек-ресниц. Он ходил один, молчал и все смотрел н море, простирающее до самого горизонта. Маленький Слава не пытался с ними дружить, а напротив, избегал людей. Ребенок подолгу просиживал в полугротах в полупещерах, которых так много по высоким скалистым берегам Золотого.
К чести местных, они пытались с ним подружиться. Соседских парнишка семьи крымских татар, заходил в дом, даже звал погулять. Но потом так же быстро удалялся, заметив маму- скелета, спящую на лавке. Правда после их приезда бабушка смогла-таки заставить ее есть, и, по прошествии месяца, она уже не походила на барабанную палочку, обтянутую кожей. А через год с небольшую маму было уже не узнать, такой красивой и миловидной стала, некогда безнадежная женщин. Она начала новую жизнь, избавившись от «психологических якорей», как говорила бабушка.
Но мальчишек от пяти до двенадцати, которые бегали по поселку вечно визжащей и почти лающей стайкой, это ничуть не интересовало. Стайка всегда ищет слабого, чтобы выжить его или хорошенько поиздеваться, что в общем и происходило с городским немым мальчиком с миловидной внешностью.
Сначала старший мальчик с взъерошенными и колючими, как проволока, волосами сломал славинового любимого солдата в красивом камзоле с золотыми пуговицами, подаренного папой на прошлый новый год, все мальчика-шакальчики поняли, на кого надо лаять.
Слава приходил домой вечером весь в песке и пыли, с изодранными в кровь коленками, насквозь мокрый или пропахший бензином. Но мальчик упорно молчал, только бабушке, которую из-за сложности имени внук называл Царица, удавалось вытянуть из вечно побитого ребенка пару слов, никак не связанных с его злоключениями.
Главная неприятность произошла, когда солнце жарило пуще обычного, а море хранило гробовое безмолвие. Славика скинули со скалы, заманив туда рассказами о паруснике.
В поселке ходила легенда о затонувшем в этих вода паруснике «Смелый», на борту которого были несметные богатства- подати, которую везли в столицу. Местные верили, что судно иногда, в особенно жаркие дни, можно увидеть на горизонте, потому что сам Морской Дьявол поднимает его из пучины, чтобы уплыть подальше от нагревшихся гротов и мелководья, чтобы охладиться.
Славику о «Смелом» рассказала бабушка и посоветовала посмотреть на него, когда выдастся удачный денек. И он выдался. Посмотреть на корабль позвал Руслан, тот самым быстро ретировавшийся дружелюбный мальчик.
На Клыке, куда спешили товарищи, уже собрались все псы и шакалы, готовящиеся отгрызть молчаливому приезжему за его странности и излишнюю угрюмость. Мальчика двигали плечами, подвигая мальчишку к краю, чего он, конечно, не заметил, высматривая заветный парусник.
И тут. Удар. Короткий крик. Вода. И только уходящие в верх ленточки пузырьков составило мальчишке компанию.
Вода становилась все темнее, и в какой-то момента мальчик, внезапно начавший хвататься за жизнь, понял, что его накрыл темный саван Смерти. И дальше пустота. Абсолютная и непроглядная, такая, для описания которой не хватит никакой краски, известно миру.
Однако, жизнь не закончилась. Произошло первосортное чудо, о котором так любят снимать кино. Славика вынесло на берег ровнёхонько к любимому ракушечному пляжу, местных, где были самые чистые ракушки и самая голубая вода, не отравленная тушами приезжих.