– Не стоит, – пробурчал себе под нос Боря, надевая черный рюкзак, долго пылившийся на антресоли.
На улице, уже сидя в автобусе, едущем на вокзал, Боря написал Глебу, своему старому знакомому. Они познакомились в больнице, где первый лежал уже мучительные пять лет, а второй попал случайно, но по серьезной причине. Сейчас приятель работал в Москве то ли журналистом, то ли парнишкой на подхвате. Но главное, о мог много рассказать.
–Здоров, Глеб. Да, прости если разбудил. Не спишь? Все еще на работе? У вас та ничего странного в Москве не происходит? Ну может, где убивают кого? В театре?! Теракт…
Боря опустил трубку. Друг действительно подтвердили. И это не играло на руку.
Надя ему не врала. Теперь, когда реальная угроза дышала ей в затылок, вся эта поездка уже не казалась игрой или приятным путешествием к своей немножко нездоровой на голову сестренке.
Надю могут убить. Единственного человека, который помнит, когда ему пересадили печень, того, кто привозил ему супы из дешевой забегаловки, в то время, когда он не мог глотать твердую пищу, могут убить. Просто взять и в любую секунду лишить жизни. Но он ей даже спасибо не сказал, за то, что она его не оставила, хотя могла бы, как мама отгородиться от проблем и убежать в свою академию. Но, не смотря на кажущее безразличие и равнодушие, Надя его не оставила. Даже сейчас, когда ее это и вовсе не казалось, она присылала ему деньги, которые просила потратить на здоровую еду и сухо прощалась, вешая трубку. Она не была плохой, как казалось. И это открытие Боря обязан был сказать ей лично.
Юноша вновь поднес трубку к уху.
– Глеб. Пожалуйста. Встреть меня на Казанском вокзале, я приеду утром. Да, спасибо дружище… Ах, да. Если тебе это надо знать, там, внутри убивают людей, мне написала сестра…
Пока Боря с трудом заходил в поезд, кляня свою неповоротливость на чем свет стоит, Глеб в Москве выполнял свои прямые обязанности. А именно, был на подхвате.
– Владислав Игоревич, тут информация поступила, что в Свече действительно что-то происходит. Это не вброс и не ложь. Там действительно убивают. Может быть стоит туда ехать.
В офисе, где еще двадцать мигнуть назад царило оживление, сейчас висела гробовая тишина, обнажающая каждый случайный звук, начиная от кашля и заканчивая ударами воды о железную раковину. Слова же стажёра в эту минуту вновь наполнили помещение звуками и вернули безмолвный мир в его привычное состояние. Люди, дремавшие над работой, которую приходилось выполнять сверхурочно, проснулись и вновь застучали по клавишам.
Вячеслав Игоревич провел по лицу рукой. Тщетно пытаясь проснуться, похлопал себя по чекам. Главный репортер встал со стула и, распрямившись в полный рост, которого в нем было почти два метра, стал расхаживать по комнате, надеясь таким образом структурировать свои мысли и планы.
– Значит так Глеб, группа туда уже выпихала. Хорошо, что ребята из милиции делиться информацией, иначе сейчас бы уже места не было около этого здания. А твои слова, это кое-что да… Тут надо подумать… Ты связывался с кем-то, кто в этом здании? Как? – мужчина перевел взгляд на парнишку, тут же вытянувшегося по стойке смирно.
– Мне звонил мой товарищ. А с ним, должно быть, связался уже кто-то оттуда. Не знаю, как…
–Это называется журналистская хватка? Тебе материал прямо в руки приплыл, тебе надо было его только поймать, а ты… Недотепа.
– Но мой друг приеду на утреннем поезде, я должен буду его встроить, тогда…
– Ты вообще понимаешь, что до утра все уже закончиться? Там или убьют всех тысячу раз или взорвут все к чертовой бабушке. Какой, скажи мне на милость, товарищ, если все закончиться… Господи, с кем я работаю…
Вячеслав Игоревич согнулся в две погибели и, заложив руки за спину, стал ходить по комнате еще быстрее. Лихорадочно работающий мозг уже сложил все имеющееся в единую картину. Пора было действовать.
– Все. Хватить дурью мается, я сама поеду, звони Жоре, пускай без меня ничего не снимают. А ты мониторь форумы и вбросы в сеть, если что, сразу же звони мне.
И главный редактор вышел из комнаты, немногая шаркая ботинками по полу.
Глеб, оказавшийся без малейшего понимания ситуации и обстоятельств, просто присел на небольшое кресло, что стояло у двери. Силы у молодого сотрудника кончились, и он прикрыл ненадолго глаза, жалея спрятаться от всей суматохи, что творилась здесь этим вечером. Началось все с того, что позвонили друзья Вячеслава Игоревича, затем звонили коллеги из отдала, получившие подобную информацию. И маховик журналистики закрутился, завертелся, разнося людей и их жизни в разные стороны.