Мимо них прохаживались зеваки, которых росгвардейцы потихоньку отодвигали все дальше и дальше от место возможной трагедии. Забота о людях- приятное дополнение к работе спецслужб.
– Говорят, что все входы и выходы заминированы и все, кто сейчас находиться в высотке, не выйдут оттуда, разве что их вывезут через крышу, но есть информация что лестницы тоже заминированы.
– Откуда это информация? Неужели кто-то информирует изнутри?
– Нет, террористы включили прямую трансляцию, почти сразу, как мы сюда прибыли. Да и спецслужбы тоже не лыком шиты- уже много что накопали. Но, шеф, мы все еще единственные репортеры, которые сюда прибыли.
–Ты не очень – то радуйся. Это значит, что работы у нас море. Надо узнать больше и тогда, сразу в эфир. Думаю, нас пустят в эфир главные каналы, если Светочка им запросы отправит.
–Если больше информации соберёте, да побольше драмы, чтобы было трогательно. То пустят- отозвалась менеджер- Света, устанавливающая раскладные столики.
– Ну ты и стервочка. – недовольно пробурчал Вячеслав Игоревич.
–Какая уж есть. Ищите людей. Может Глебу позвоните, он чего нашел.
Начальник группы не стал бежать впереди паровоза, поэтому решил осмотреться прежде, чем кидаться пучину неизвестности. Никогда за свою. непродолжительную карьеру репорте не оказался в такой гнетущей обстановке. Порой приходилось оказываться и за рубежом, и в небезопасных, почти оккупированных городах. Но никогда еще он не видел напряжения, окутывающее театральную площадь, где расположились журналисты и спецслужбы.
Словно человечность смешалась с безнадежностью и легким флером страха, не в полной мере еще осознанным. Весеннее бесцветие и темная ночь нагоняла тоску и замораживала нарастающий в груди страх.
Спецслужбы еще не проснулись, поэтому находились здесь ради формальности, которую продиктовала начальство, не верящее полностью в реалистичность происходящего.
Зато коллеги Владислава Игоревича были погружены в работу, старательно капались в крохах той информации, которую из великодушия кинули им, как кость, уполномоченные приятели.
– Я нашла. Его папаша сразу же всю общественность поднимет. В зале находится сын Елизарьева, известного на всю Москву хирурга. Может быть, кто-нибудь знает, как достучаться до этого семейства, – вскрикнула Света, оторвавшись от экрана.
– Это в этом семействе доктор-Неда, которая в детском центре работает, мы же у нее недавно интервью брали для утренних новостей?
–Это жена невезучего сына, звони. Вот же подфартило. – Довольно произнес Вячеслав Игоревич
Глава 6
Неда сидела на самом близком к выходу месте, надеясь сбежать в тот самый миг, как выдастся такая возможность. Во главе стола находился Сергей Елизарьев, отец именинник и глава дома, выглядящий не очень радостно, а скорее раздраженно. По праву руку – его импозантная жена, все время с опаской поглядывающая на главу семи. Слева – мужчина неопределенного возраста с пепельной лицом, сын именинника. Мужчина был смертельно вымотан, но все же пришел на сие «теплое мероприятие», прихватив с собой сына-интерна и миниатюрную жену, которые копались в телефонах и даже на поднимали глаза на присутствующих. Рядом с хозяйкой дома расположилась дочь с мужем, угнетенно улыбающиеся и напряженно счастливые. Ни один из здесь присутствующих не хотел быть здесь. Их идеальные наряды, сдержанные движения и натужные улыбки- ширма, скрывающая далеко одиноких людей, находящихся врозь, будучи рядом.
Все здесь, начиная от наречённого отца и заканчивая племянником-раздолбаем били здесь настолько неискренними, что от этого невольно сводило зубы. Останавливало одно- она была точно такой же. Мило сидела, улыбалась, надеясь таким образом получить какое-нибудь преимущество, дополнительные очки, так сказать. Зачем? Для чего?
Этого Неда не знала. У нее уже было все, о чем мечталось. Все то, к чему она ползла сквозь жизнь, как по минному полю, лежало перед ней и… было ей уже и не нужно. Зачем? Бесконечная работа, высокая должность, признание на работе, любовь пациентов, внушительная зарплата, заграничные семинары и лекции, одним словом- успех.
Оно было словно картонное, а Неда, облаченная в грозную маску, была королевой этой бумажной инсталляции. Женщина была поддельной королевой окружающего картонного мира. И где была она настоящая? Та, которая всем сердцем любила детей, до жути боялась лягушек, обожала книги и их солнечно-пыльный запах? Где-то далеко, обращенная воспоминанием юности девочка, горящая честностью и любовью к ближнему, почти умерла.