– Он сказал, что ты в зале, который захватили неизвестные. Они сейчас как раз озвучивали требования. А мне позвонили, сказать, что ты там…– мама разрыдалась.
– Вот видишь. Мам, я тут. Я в рубашке родился. Уберегся от такого… Включи- ка телевизор. Уже журналисты размусолили уже все.
– А ведь родители у того мальчика, про которого ты говоришь даже не узнают, что он там. Бедные, – мама все еще плаката. Она крепко обняла Пашу, словно хотела вместить его в свое сердце без остатка, чтобы любимый сыночек был в безопасности.
Паша же, успокоив маму, первым дело включил телевизор, что по одному из центральных каналов транслировали выступление человека в черном.
Молодой парень в темных очках подсвечивался со всех сторон прожекторами и ехидно улыбался в камеру. Он провел рукой по ежику светлых волос и начал.
– Господа. Вот, наконец я на всех экранах страны. Такая честь, а такая честь. Я бы сначала хотел представиться. Мы, все те, кто безжалостно, жестоко и зло напали на людей, команда справедливости. Можете называть нас Б.Е.З.Ч.Е.Л.О.В.Е.Ч.Н.О. Я считаю это красивое смешение ни сколько смешение наших инициалов, сколько отражение наших требований.
Каждый из вас знает огромную, сейчас уже национальную фармацевтическую корпорацию, по названию «Человечность». Да все же слышали. И не по одному разу. У каждого в нашей стране найдется флакончик, тюбик или баночка, изготовленные на одном из их предприятий. И хорошо, если это окажется валерьяна или вазелин. А если это что-то более серьезное, чем витамины? Если это жизненно важные препараты? И все вы скажете, ну и что? Это же классные препараты, которые помогают. А я вам скажу, что нет. Они не помогают, не могут тягаться с иностранными аналогами, которых безжалостно вытеснили с рынка. Порой в них даже есть лекарственное вещество, только в такой микроскопической дозе, что пользы нет. А уже если это какие-то штучные препараты, которые предназначены сложным пациентам- фиаско. В 80 случаев из 100 ничего не поможет. Пациент умрет, а производитель с невинным видом заявит, что это виновата болезнь, которая не подвластна даже их лучшему из лучшего препарата. Ну что? Я заставил вас задуматься? Наверное, все припомнили антибиотик, который не подействовал или новенькое средство от аллергии, прописанное врачам? Да отчего же вы молчите! Сколько лет «Человечность» уже губит людей? Десять? Пятнадцать? И почему никто не говорит о смертях, к которому привело их лечение? Да потому что бесполезно. Не слышат нас, если мы говорим, если мы кричим, если мы стучимся во все двери, обиваем пороги. Но вот если будут кричать другие, если будут кричать обычные люди и мы, террористы, сотрудники головного офиса «Человечности», который мы любезно подорвем через часик другой… Тогда нас услышат? Только смерть тут может породить мир? Да что же это за жизнь то такая? Дофига справедливая!
Парень рассмеялся. Казалось, что еще секунда и что-то окончательно сорвет ему крышу и он вылезет из экрана и все…
– Вы ведь сейчас опустили глаза? «Это не мое дело. Меня это не касается. Что за сумасшедший»– это ваши мысли. Вот именно поэтому все в этом здании умрут. Окей, чтобы все было честно, умрут только те, кто как-то связан с этой заразой и те, кто хочет, как и мы, привлечь внимание. И, еще. Когда мы ворвались… Некоторые погибли, потому что очень хотели жить… Их смерть на наших руках. Поэтому можете ненавидеть нас, может быть это подстегнет всех сделать хоть что-то…
Выступающий стал серьезным.
– До связи. Господа.
Паша выключил телевизор. И почему-то сразу вспомнил как маме долго н помогали таблетки от суставов. Хотя может быть это совпадение?
– Ну сумасшедшие же люди. Мам! Ты как?
За одну минуту и пятьдесят пять минут до…
Включение закончилось. На экране снова появилась ведущая и продолжила рассказывать о новостях на сегодня, как ни в чем не бывало.
Владислав Игоревич допивал третье кофе и недовольно поглядывал на приехавших молоденьких журналистов-репортеров, мучающих родственников заложников.
«Не умеют людей на эмоции раскручивать, да не брались бы. Им же все на блюдечки поднесли. Обзвонили всех, кого смогли, нагнали темных красок. Пригласили сюда. Все. Расспрашивай- не хочу. А потом самую интересные реакции и в выпуск. А эти, проси господи, по краешку ходят, миндальничают. Главное-истина, которая получается при естественной реакции.»
Владислав Игоревич прошел мимо скучившихся журналистах, на коленки клепающих сценарий нового репортажа. Мимо дежурящих у ограждения милиционеров, с опаской поглядывающих на Свечку. Мимо родственников, практически разбившие палатки на театральной площади. Но постепенно, ради их же безопасности, милиция настойчиво отодвигала от здания все дальше и дальше. По краю площади, раскинувшейся перед высоткой, уже стояли спецмашины, полные спецназом, готовым выбежать в любой момент. Но для этого, как было понятно, стоило разработать план.