И вот сейчас, практически одетая в саван, девушка взаправду воскресла. Подняла из-под земли ту себя, глаза которой горели, а сердце было переполнено надеждами. Надежда восстала и, коротко поклонившись залу, наконец искренне улыбнулась.
Покачиваясь, как молодая камышинка, балерина взмыла ввысь, оставив все земное где-то далеко-далеко. Туда отправилась боль, страх, разочарование, горе.
Черным мотыльком девушка медленно двигалась в свете прожекторов, надеясь то ли вылететь из зала то ли сломать крылья. И вот мотылёк превращается в грациозную ласточку, рассекающей воздух на сцену, подобно только что пущенной стреле. Ласточка на секунду присевшая в полупоклоне обращается журавлихой, зовущей своего принце, погибающего под натиском призраков-виней. Журавлиха, практически вылетевшая со сцены, ударившись об пол, стает тонконогой ланью, исполняющей еще более сложные движения, от которых захватывает дух. Она прыгает вглубь сцены и, едва коснувшись земли, пумой вновь бросается в бой с невидимым противником, который кружится с ней в смертельной пляски, настолько быстро, что только кусочки стекла летели у них из-под ног.
Наконец пума, практически обессилевшая, как казалось зрителям, в воздухе обрастая плотью трансформируется в вороную кобылицу, из последних сил встающей на дыбы, взмывающей в верх, как на крыльях. И в итоге упавшей на сцену черным ангелом с черными крыльями, который из последних сил, зиждущихся исключительно на силе воли, взмахивает руками, красиво и необычайно грустно раскрывает крылья за спиной, застывая в последней, окончательной позе. Миг.
Надя, еще не открывшая глаза, чувствует, как крылья осыпаются на сцену бисеринками восторга и безнадёжности.
Танец ее, похожий одновременно и на битву, и на признание в любви приковал к себе взгляды всех, начиная от горюющих на дальних рядах женщин и заканчивая развалившимися прямо перед сценой преступников. И привлекло их не мастерство, отточенное до невообразимой остроты, как у японских мечей, не техника, усвоенная Надей еще в подростковом возрасте. А душа исполнительницы, преобразовывающаяся в невероятные образы под действием искрящихся, чистых, настоящих эмоций, которые, словно кокон, окружили девушку, изрезавшую ноги в кровь.
Надежда широко улыбнулась, наконец поняв, что только что совершила невозможное, нереальное – станцевала лучше, чем известные ей примы, отчего в эту минуту мир, стереть ее с лица земли через несколько минут, не показался девушке таким уж враждебным, черным и бессмысленным. Ведь теперь, даже на пару минут, даже на секунду, она была самой собой, той которой всегда была, но хорошо это скрывала.
Девушка в легкой эйфории подошла к краю сцену, желая на несколько секунд продлить ощущение праздника и насладится светом, направленным исключительно не нее.
Но в итоге светлое чувства смазал звук, подобный хлопку, раздавшийся слева от сцены. А за этим звуком лавиной послышалось шуршание и треск стены, в которой был спасительный выход.
Перекрытия окончательно рухнули, потащив за собой куски стены, сохраняющие еще надежду на спасение.
Бежать было некуда.
«Достойный конец.»– подумала Надя, крепко закрывшая глаза.
За одну минуту и семь минут до…
Она исполняла Жизель, каким-то невероятным, почти волшебным образом. Слава так и замер, охваченный одновременно и восторгом, и паникой, связанной с тем, что он не успеет увидеть танец целиком.
Володя же, не проявляющий сентиментальности, тихонько направлял людей к выходу, на который указа Геша, сменивший левого бокового надсмотрщика, таким образом прикрывая сбегающих.
Когда оставалось буквально пара человек, Володя, уже отправившей Женю одной и самой первых, хватился Славы. Юноша так и стоял на старом месте и, не отрываясь смотрел Надю, почти что заживо сгорающую на сцене от частоты действий.
–Слав, идем. Она за нами подтянется, дай ей только минуту, Геша ее прикроет.
Слава все еще молчал, не моргая смотря на черного мотылька, обжигающего свои крылья об огонь сцены.
– Мы вместе пойдем Вов, я подожду. Ты иди. Проверь там, как с твоей Женькой, да что.
Владимир мялся, потому что парень явно был не в себе. Мужчину пугал немого безумные глаза Славы, прикованные к Наде, словно демон в него вселился, не желающий дать возможность спастись парня из смертельной ловушки.