Надя замолчала, осматривая юношу с ног до головы. Почему-то в голове крутилось имя «Слава», но внутренний голос говорил, что это не верно. Этот парень имел какое-то теплое, большое и надежное имя, которое все крутилось на языке…
–Петруня, – произнесла наконец девушка, плотнее кутаясь в плед.
–Серьезно? Да мы с ним тезки… Надюха, я тебе, наверное, пожить спокойно не дал? Лучше б ты все забыла и не мучилась, семью бы там, детей завела. И иногда бы вспоминала, на поминках… А тут вон что. Извини. Я-то все рвался, рвался, а у тебя то жизнь пропадала. Да и парнишки этого, которого случайно из тела вытолкнул, тоже. Сколько проблем, а все из-за эгоизма. Нельзя так жить наверно, думая, что встреча, после расставания, нужна только тебе, только ты страдаешь. Да. Урод я еще тот.
Надя мало что поняла из его слов, но отчего-то образ «Славы» наловился у нее в голове на этого парня, и картина предстала целиком.
А Петя тем временем медленно сел на кушетку и, теребя в руках отвратительную фиолетовую бабочку, о чем-то задумался.
–Петь, а почему ты здесь? А где Слава… Или …, – девушка села рядом, внимательно посмотрела в глаза замолчавшему.
– Считай, что я два в одном. Так случайно вышло. Он, ну то есть Слава, тогда, давно, еще до моего вмешательства в жизнь, почти погиб. Так бывает душами, которые не окружены хоть какой-то любовью или у них нет какой-нибудь цели или причины для существования.
Ну я и поселился к нему, когда сбежал. Ну и в итоге он –это частично я, я в небольшой степени- он. Но я, как видишь, сегодня, немного взял верх над ним.
–Души? Подселился? Но ты ж шутишь да? Это мне должно быть сниться? А я в больнице, где мне сейчас помогают? Это ж больница? – Надя забеспокоилась.
–Знаешь, я думаю, что не мне хоть что-то рассказывать. Пойдем тогда ближе к кабинету.
Петя крепко взял девушку за руку и медленно, но уверенно повел по коридору, где, свернув налево и открыв дверь, продемонстрировал Наде небольшой приемный покой.
Помещение было красивым и теплым, окна украшали разноцветные витражи с кольцевыми вставками, вдоль белоснежных, словно ненастоящих, стен стояли несколько таких же идеальных кушеточек, на одной из которой сидел светловолосый мальчик и листал огромную книгу. Симпатичный ребенок болтал ногами и что-то напевал себе под нос, а заметив пришельцев улыбнулся и тут же встал.
– Здравствуй, я же говорил, что мы еще встретимся, правда, не так скоро. – приветливо поздоровался с Петей мальчик.
–Здорово и спасибо. Это же ты меня прикрыл в прошлый раз? Что-то мне подсказывает, что так делать нельзя. Вот, я говорил тебе про нее, я ее нашел. – улыбнулся Петя и крепко пожал руку мальчику.
– А как вас зовут? Меня вот Гелька, – протянул стушевавшейся девушке мальчик.
Надя, чувствующаяся себя здесь не в своей тарелки, поприветствовала ребенка.
–А что это за место? Откуда здесь такие волшебные стекла? Да что здесь происходит, – нервно спросила девушка.
Гелька закрыл книга, слез с кушетки и протянул руку Наде
– Это одна из моих любимых историй, которую уже давно не доводилось рассказывать.
–Какие истории, можно уже…
– Пойдем послушаем, этот малый не отвечает на вопросы прямо. –Петя тоже пошёл за мальчиком к витражному окну.
– Как вы правильно заметили, я не отвечаю на вопросы, потому что ответы запоминаются и при нашей следующей встречи будет сложно. Я рассказываю истории. Они, на самом деле таят за собой больше чем вам кажется. Потому что они могут произойти тысячу раз с разными людьми, в разное время, при разных обстоятельствах, но суть останется той же. Не всякий выудит эту суть, потому сказки- это ответы на все вопросы. А это ответ на твой вопрос, Надя.
«В далеком городе, в небольшом, но уютном доме жил одинокий ученый, погруженный в астрономию так глубоко, что простая человеческая жизнь была ему не видна. Август обожал небо, усыпанное крапинками белых клякс, складывающихся в строгий и по-своему великолепный узор, таящий за собой что-то невероятное, что ученый так хотел открыть.
Шли годы, знания его крепли, мысли превращались с слова, а слова складывались в научные труды, но ничего не могло приблизить его к разгадке вселенной, которая казалась, становилось все ближе и ближе.
Ученого уважали коллеги, любили дети и жена, но казалось, что чего-то ему не достает. Он все больше и больше засиживался за рабочим столом или в своей импровизированной обсерватории, разглядывая звездное небо.