Глава IV
1. В ТАБОР
Ян Жижка вернулся с Чаславского сейма. Ратибор настолько привык к своему "отцу", что мог безошибочно улавливать малейшее колебание в душевном состоянии Яна Жижки. И теперь, едва бросив мимолетный взгляд на лицо гетмана, Ратибор понял, что Ян Жижка вернулся сильно не в духе. Обычно он всегда при встрече с Ратибором останавливался и добродушно шутил со своим учеником, недавно выбранным подгетманом. На этот раз Жижка, наскоро, на ходу ответив на приветствие Ратибора, твердыми и скорыми шагами прошел к себе в дом. Весь его облик и выражение сурового лица изобличали глубокую озабоченность и недовольство. Сбросив на руки оруженосца плащ и шапку, он приказал: - После вечерней службы собрать ко мне всех гетманов, подгетманов и старшин. Вечером в доме Яна Жижки сошлись гетманы таборской общины: Збынек из Бухова, Хвал из Маховиц и Ян Рогач, избранный гетманом после кончины Микулаша. Кроме них, на лавках разместились подгетманы и таборитские старшины. - Милые братья!-начал Жижка, пробегая острым взглядом по рядам сидящих. Хочу вам рассказать, что мы привезли Табору с Чаславского сейма. Скажу наперед: хорошего мало. Но все ж пусть лучше будет мало, чем ничего. За эти два года мы прошли, как грозный вихрь, через всю южную и юго-западную Чехию, сметая на своем пути власть римского антихриста и его слуги Сигизмунда. Мы с вами за этот год утвердили чашу во всех главных городах юга и запада Чехии, а потом вместе с нашими любезными братьями по чаше-пражской общиной - вышибли Сигизмунда из северной и восточной Чехии. Победы наших воинов заставили многих панов, сторонников Сигизмунда, принять чашу и четыре пражские статьи3. Сам Сигизмунд изгнан за пределы Чехии. Пражские чашники предложили всем гуситам собраться в Чаславе и решить, как быть дальше: кому управлять Чехией и на каких основах. Было решено: все исповедующие наше учение должны принять четыре пражские статьи. В суровых глазах таборитов, глядевших на него, Ян Жижка прочел: мало для тех жертв и той упорной борьбы, которую за эти два года вынес Табор и его союзники-города - члены таборитского союза. - В глубине души и я с вами согласен. Но мы, табориты, участники сейма, считали: наши четыре пражские статьи - это та основа, вокруг которой мы можем объединить все силы против императора Сигизмунда. Эти статьи приняли все присутствовавшие на сейме. - Еще бы, когда этого добиваются пражские "хромающие гуситы"! Но мы в нашем таборитском братстве не так смотрим! - дерзко бросил Вацлав Коранда. Его Продолговатое, с твердыми скулами энергичное лицо глядело на Жижку с выражением возмущения и порицания. Ян Жижка только слегка сдвинул брови, но дрожащий левый ус ясно выдавал его раздражение. А Вацлав Коранда между тем продолжал с горящими от возбуждения глазами: - Почему, брат Ян, только эти четыре пражские статьи были предложены сейму? Разве брат Ян забыл, что таборитские братья отрицают все догматы церкви антихристовой, ее греховные пустые обряды, что мы не Основное требование бюргерско-дворянского лагеря - секуляризация церковных земель. Наиболее популярное требование-уравнение мирян с духовенством, предоставление мирянам права причащения из чаши От этого требования представители бюргерско-дворянского лагеря получили имя чашников. Кроме того, в пражских статьях содержались требования свободы религиозной проповеди на родном языке, запрещения продажи церковных должностей и отмены денежных поборов духовенства за совершение религиозных обрядов. Четыре пражские статьи как программа-минимум, направленная против католической церкви, признавались и таборитами. Статьи были переведены на латинский, немецкий и венгерский языки и получили широкую известность в Европе. признаем иного короля, кроме господа нашего, что в Таборе все должно быть общим и никто не имеет права, не совершив смертного греха, желать иметь что-либо свое собственное? Коранда замолчал и, не сводя своих черных глаз с Яна Жижки, стоял, опершись рукой о стол. Но вот снова голос Жижки заполнил комнату: - Брат Вацлав и его друзья глубоко огорчают меня. Ничему подобному наш учитель, мученик Ян Гус, никогда не учил. И никогда он не проповедовал о скором пришествии конца мира и начале Христова царствования. Кто этому учит наших братьев-бедняков, тот сеет вредную ересь, мутит умы и создает раздор среди таборитской общины. И пусть эти братья знают, если даже их помыслы чисты, что плодом их деятельности будет гибель нашего общего дела. Мы этого не можем допустить. Я одинаково безжалостно буду карать всех, кто покусится на основу нашего учения: будь то папа, или Сигизмунд, "ли... здесь Ян Жижка замолк и устремил взгляд на Коранду и Мартина Гуску, ...или всякий иной. В голосе Жижки и в его лице в этот момент была решимость и железная воля, так хорошо знакомые его собратьям, а еще больше его врагам. Гневный, с плотно сжатым упрямым ртом, положив стиснутую в кулак руку на стол, Жижка обводил пытливым взглядом окружающих. Большинство лиц выражало солидарность и поддержку, но группа сидевших вокруг Вацлава Коранды глядела на воеводу с явным неодобрением. - Но довольно об этом, не стану тратить наше время на бесплодные споры и пререкания. Итак, сейм, приняв четыре пражские статьи, решил также объявить императору Сигизмунду Люксембургскому, что он как виновник мученической смерти Яна Гуса, Иеронима Пражского, Яна Красы и многих других, замученных им за правду, и как враг чешского народа и за многие иные недостойные проступки против чешской земли лишается права на корону святого Вацлава. Произнося последнюю фразу, Жижка ясно чувствовал, что все согласны с этим решением. - Эту статью сейм принял, но моравская шляхта и моравские городские коншели не согласились поставить свои подписи под этой статьей. Мы, не щадя нашей жизни, боремся с императором Сигизмундом, а они склонны признать его своим королем. Ни для кого не тайна, что и наши паны с пражскими богачами тоже старались так записать решение, чтобы иметь повод от него отказаться, если им будет выгодно. Но в настоящее время мы, табориты, не можем обойтись без союза с пражской общиной и без соглашения с панами и богатыми бюргерами. Особенно теперь нам важен союз с сильной пражской общиной. В союзе с ней мы с папой и Сигизмундом справимся, но одни против врагов внешних мы не в силах устоять. Поглядите сами. За несколько месяцев мы вместе с пражанами освободили сколько городов и областей: Бероун, Слани, Лоуни, Кадань, Хомутов, Литомержице, Бела, Мельник, Костелец, Чески Брод, Коуржим, Нимбрук, Колин, Кутну Гору, Часлав, Хрудим, Високе Мыто, Полички, Литомышль, Яромерж, Двур Кралове и, наконец, последний оплот Сигизмунда в Праге-Градчаны... Со всех сторон комнаты послышались одобрительные возгласы. - Для управления страной впредь до выбора нового короля сейм решил избрать двадцать регентов. Вы, наверно, знаете, что в это число попали паны Ченек Вартемберкский и Ольдржих Рожмберкский, с которыми мы все время дрались насмерть. И если вы думаете, что я этим панам хоть чуточку верю, вы ошибаетесь... - Но что ты сам, отец, мыслишь? Что нам нужно теперь делать?-нарушил минутное молчание Ян Рогач. - Милые мои братья! Нам предстоит готовиться к новой жестокой войне: император Сигизмунд и папа Мартин Пятый вновь собирают огромную армию из всякого сброда, к которой, без сомнения, присоединятся многие из наших панов, сейчас заключившие с нами мир. Я имею известия, что во многих замках этих панов начинают тайно собираться войска, привозятся из-за границы пушки и порох. Надо думать, что скоро нам придется опять выступать с польным войском. Пусть же наши братья каждую минуту будут готовы к бою! С этого дня в Таборе начались приготовления к походу. С утра до ночи работали многочисленные оружейные мастерские, во главе которых стоял Войтех Дуб. На городской площади капитаны и сотники целыми днями обучали молодых воинов искусству владения оружием. Сотни лучников и арбалетчиков упражнялись в стрельбе. Мужчины, женщины, дети собирались толпами и с интересом наблюдали за стрельбой. Стрелы с пронзительным свистом пронизывали воздух и с резким коротким стуком вонзались в деревянные мишени. Зрители громкими восклицаниями одобряли наиболее удачных стрелков. За городской стеной на лугу происходило обучение верховой езде и конному бою. Молодые латники старались ударами копий с тупыми, обмотанными тряпками концами вышибить друг друга из седла. Несколько далее воины учились искусству обращения с боевыми возами. Длинные колонны возов строго следовали за своим головным возом; по сигналу гетмана ряда, командовавшего двадцатью пятью возами, колонна то останавливалась, то перестраивалась. В доме Яна Жижки за столом, накрытым белой скатертью, сидели гетманы и подгетманы, с которыми Ян Жижка лично вел занятия по тактике ведения войны при помощи боевых возов. - Итак, братья, запомните хорошенько: на каждой телеге должны помещаться два воина с луками и копьями, под повозкой укрепляются щит и цепь. На каждой телеге должны быть одна маленькая пушка, два топора, две лопаты, два скребка, две боевые секиры, две кирки, одна рогатина и одна пика с крючком, чтобы ссаживать всадников с седла. Ян Жижка взял в руки свинцовый карандаш и начал чертить на бумаге замысловатые геометрические фигуры, напоминавшие латинские буквы: - Теперь перейдем, дорогие братья, к главному: как надо строить возы во время наступления и как надо ставить возовые укрепления при обороне. Поглядите на эти рисунки. Когда вы наступаете, возы должны идти в одну или несколько линий один за другим таким образом, чтобы лошади каждого заднего воза прикрывались впереди идущим возом со щитами. При таком порядке враг не сможет поразить стрелами всех ваших лошадей. Воины же должны идти рядом с возами, будучи также укрыты от стрел сплошной стеной движущихся возов. Когда вы приближаетесь к противнику, замыкайте возы фронтом к врагу. Возы останавливаются и соединяются цепями. Дав залп из пушек, бросайте ваших воинов в атаку, ни на секунду не переставая осыпать врага со всех сторон стрелами и камнями. Если же противник сам на вас нападает и пытается смять атакой тяжелой кавалерии ваше войско, ставьте ваши возы, как я изобразил здесь на бумаге... Долго и обстоятельно учил старый, опытный полководец своих учеников военному искусству. Однажды вечером, уходя от Яна Жижки, Ратибор задержался. - Пан Ян!-обратился он к воеводе.-Вы вот как-то говорили о Мартине Гуске и Вацлаве Коранде. Я к вам привык и верю, как своему отцу, но ведь эти кнезы проповедуют то, чего жаждет простой народ. Оттого-то за ними и идут все бедняки и обездоленные. - Я понял тебя, брат. Тебе кажется, что Ян Жижка идет не с народом, не с беднотой. Так ведь? Ратибор немного сконфузился и покраснел. - Не совсем так, но примерно... - пробормотал он в крайнем замешательстве. - Люблю тебя, Ратибор, за то, что душой ты тверд и прям, как клинок меча. Ну что ж, постараюсь тебе объяснить что смогу. - Поставив одну ногу на скамью и мерно постукивая свинцовой палочкой по столу, Ян Жижка медленно, с расстановкой начал говорить:-Разве найдется такой честный человек, который бы не считал, что все люди должны жить в братстве и равенстве между собой, что, когда не будет в мире собственности, у людей настанет счастливое время, что не должно быть на земле ни знатных, ни рабов, ни богатых, ни бедняков? Эта истина ясна и ребенку... Ратибор, не отрывая глаз от лица Яна Жижки, жадно ловил каждое слово. - Но ты реши сам: разве теперь можно думать о том, чтобы одним ударом установить царство божие на земле, когда вокруг нас столько врагов?.. Ратибор ушел от Жижки с тоскливым чувством. Ему невыносимо тяжело было сознавать, что в дружной, братской семье Табора появилась трещина. Он только печально качал головой, представляя себе, что может вырасти из этих разногласий. С такими невеселыми мыслями Ратибор дошел до дома. Там он застал Карла и Божену. Карел зашивал подпругу, а Божена ставила латку на порванном рукаве камзола брата. - Что, брат, такой невеселый? - поинтересовался Карел у побратима. Ратибор в двух словах передал ему беседу с Яном Жижкой. - Что ж, это так, - завязывая узелок, отвечал Карел. - Будем гоняться за царством божиим - прозеваем то, что имеем, и враги снова оседлают нас, что твоего осла. Что нам, мужикам, нужно? Чтобы у всех была земля да хозяйство и никакого пана, немецкого или своего, не было на горбу... ну, и чтобы суд был для всех один- и для пана и для мужика, строгий да справедливый. И молиться бы нам чтобы на своем языке, а не на латыни. Вот и все, что мужику нужно и за что мы бьемся. - Ты что, куда ехать собираешься?-спросил Ратибор, глядя на подпругу в руках Карла. - Еду, брат. Гетман вызвал, велел взять полсотни латников и прощупать дороги да деревни к Писку и к Гораждовицам. Есть слухи, что паны там что-то замышляют. - А ты не слыхал, что пан Богуслав из Красикова, который сдался в своем замке Петру Змерзлику, из нашего злейшего врага стал ярым чашником? Да каким! Прямо под стать Яну Желивскому. Теперь он не признает ни папы, ни королей, ни панов-все, говорит, должны быть равны. Вот какие чудеса приключаются в земле чешской! - Ну, бывает и наоборот, - с усмешкой заметил Карел. - У нас многие паны клялись в верности чаше, а потом объявили себя верными сынами папского престола... Ну как, камзол готов? Покажи, сестренка... Рукав как новый. Спасибо, Боженка! Через час небольшой отряд всадников-мораван во главе с Карлом, грохоча по деревянному мосту через Лужницу, выехал из Табора и скоро скрылся из глаз стоявшего в воротах Ратибора. До Писка отряд дошел благополучно, не встретив ничего подозрительного. Дороги были пустынны. Кое-где виднелись полусожженные деревни - следы хозяйничанья имперцев. Далее начинались владения пана Крка из Ризмберка. В одной деревне старик крестьянин сообщил, что на днях по окольной дороге через лес люди видели проходивший большой отряд - по-видимому, из немцев. Откуда он шел и куда направлялся, никто не знал. Карел разбил своих людей по десяткам и двинул все группы лесными тропами с приказанием: сняв изображение чаш, двигаться к Гораждёвицам, зорко осматривая местность и опрашивая жителей. Было условлено-на третий день вновь собраться в той же деревне. Сам он во главе десятка латников отправился на запад от деревни. Вместе с Карлом ехал Далибор с сыновьями. - Боривой, - сказал Карел, - слезай с коня да пройди вперед - погляди, что делается около того домика у дороги. Видишь, стоит на опушке леса? Только сними шлем и оставь копье. Я вижу, там кони стоят. Ну, иди, мы тебя здесь подождем. Боривой направился к домику, находившемуся шагах в пятистах от них. Карел с остальными остался у опушки под прикрытием деревьев и кустов. Через некоторое время Боривой вернулся, запыхавшись от быстрой ходьбы: - Это шинок. У околицы привязаны девятнадцать коней под седлами. Седла немецкие. Солдаты изрядно вы* пили: бранятся и поют песни. Дозорный стоит у дверей - видно, тоже пьян. Чаши на груди и на щите нет - Любопытно...-проворчал Карел.-Кто ж такие? Надо поразведать. А ну, отец, это по твоей части. Сбрасывай-ка воинское платье и отправляйся к ним. Поразузнай-ка, что и как. Да возьми с собой Ярду - он мастер нищим прикидываться. Если что, днем - крик сороки, ночью - филин, а мы ответим волками. Поняли? - Поняли, - ответили Далибор и Ярда и тут же начали переодеваться. При помощи самых простых приемов и средств оба воина преобразились в настоящих бродяг. Вскоре двое нищих подошли к длинному приземистому дому, крытому тесом, на воротах которого висел пучок сена в знак того, что проезжие путники могут здесь остановиться и найти корм для лошади. Это был в одно и то же время и постоялый двор, и гостиница, и шинок, а также, весьма вероятно, и пристанище для "рыцарей большой дороги", чему благоприятствовало пустынное расположение дома в окружавшем его густом лесу. У изгороди стояло на привязи около двух десятков солдатских коней, меланхолически жующих сено. На деревянных ступеньках крыльца сидел, тупо глядя на дорогу, усатый рыжий воин из немецких наемников. Сняв с головы легкий железный шлем и положив его на колени, он от нечего делать барабанил по нему. Копье было небрежно поставлено рядом у стены дома. Увидев подходивших нищих, он на ломаном чешском языке грубо окликнул: - Кто вы есть? Зачем сюда идете? Ярда замычал и стал оживленно объясняться при помощи сложной жестикуляции пальцами. Солдат вперил в него оловянные глаза и вопросительно перевел взгляд на Далибора. - Пострадал от руки проклятых таборитов за то, что защищал его милость короля Сигизмунда. Язык у него отрезали еретики, - пояснил Далибор. Теперь приходится бродить по городам да селам и просить во имя Христово. - О, это его еретики так обработали? - загоготал солдат.-Здорово подшутили! Пол-языка как не бывало! - Господин воин, мы очень голодны, позволь нам войти в этот дом и попросить у хозяина во имя божие милостыни жертвам еретиков. - Ладно уж, заходите, - снисходительно разрешил часовой. В обширном полутемном помещении за длинными столами сидела орава вооруженных наемников. Внимание нищих было привлечено небольшой группой солдат в углу, среди которых выделялись более богатой одеждой и более блестящими доспехами двое офицеров, развалившихся на лавке у стены. Перед ними стояли мальчик и высокий старик. Судя по одежде, мальчик был, видимо, пажом какого-то знатного пана, а старик, очевидно, крепостным мужиком. Мальчик стоял, упрямо глядя в пол; старик ежеминутно кланялся и о чем-то просил офицеров. - Так ты скажи, зачем ты едешь в Писек? - грубо допрашивал офицер. Мальчик еще не успел ответить, как старик поспешил объяснить: - Мы же высокому пану уже докладывали: пан Вилем Новак из Коуржима послал нас в Писек свезти привет его кузине панне Марии, что в замужестве за паном Ольдржихом Кепкой из Слани, что в войске его милости императора короля Сигизмунда сражается с чешскими еретиками. - Ну, а ты зачем с ним? - продолжал младший офицер, не спуская глаз с мальчика. - Я послан для услужения в дороге: ведь пан Вацлав еще мальчик и в дороге не опытен. - А кто его отец? - вмешался хриплым басом пьяницы старший офицер, потирая свой сизо-красный мясистый нос. - Мой отец - пан Вилем Новак, бургграф замка Раби пана Крка из Ризмберка. - Пана Крка?-с изумлением спросил младший.- Замка Раби?.. Пан Гринер, нам как раз нужно в замок Раби, они могли бы нас туда провести. - Но нам необходимо срочно попасть в Писек, - запротестовал мальчик. - А сколько езды до Раби? - поинтересовался молодой офицер, внимательно оглядывая мальчика. - Если сегодня к вечеру выехать на хорошем коне - завтра к ночи можете туда доехать,-пояснил старик. - Ну и прекрасно! Мы отправимся вместе и оттуда в благодарность дадим вам свежих лошадей для обоих, и вы наверстаете потраченное время. - Нет, - упрямо не соглашался мальчик, - мы не можем провожать вас-отец будет очень сердиться. - Врешь!-вдруг заорал младший офицер.-Ты вовсе не паж, а переодетая девка. И кто тебя знает, зачем ты бежала из замка!.. Взять их обоих и запереть. Мы их возьмем с собой в Раби, и там выяснится, кто они такие. Мальчик побледнел, растерялся и не нашелся что ответить. Старик с досадой запустил пальцы в свою огромную седую бороду. В этот момент к ним подошли нищие и, громко гнусавя, стали нараспев просить милостыню у "благородных рыцарей". Младший офицер, не обращая внимания на нищих, самодовольно стал говорить своему начальнику: - Я как взглянул на мальчишку, так сразу понял, что это переодетая девка, и нарочно предложил им проводить нас до замка Раби. Наверно, они что-нибудь там натворили и сбежали. Надо бы их обыскать... Эй, хозяин! крикнул он во весь голос. Хозяин шинка, мрачный мужчина средних лет, поспешил на вызов: - Что угодно благородному пану? - У тебя жена есть? Круглое лицо хозяина выразило невольную растерянность. - Есть, благородный пан, - вытаращив бесцветные глаза, робко вымолвил шинкарь, не понимая, к чему этот странный вопрос. - Сейчас же зови ее сюда, - приказал пан Гынек, - а заодно тащи еще флягу вина. Шинкарь, недоуменно оглядываясь на гостей, заковылял в соседнюю комнату и, остановившись в дверях, позвал: - Оленка! Иди сюда поскорее, тебя пан рыцарь желает видеть. В шинок вразвалку вошла невысокая толстая женщина и, изобразив любезную улыбку на своем лоснящемся хитром лице, осведомилась: - Чем могу услужить благородным рыцарям? - Возьми эту переодетую девку и как следует обыщи ее. Все, что найдешь, отдай вот этому кавалеру, что пойдет с вами. - При этих словах пан Гынек показал на одного из солдат-огромного, заросшего бородой детину с багровым шрамом через все лицо. Мальчик в беспокойстве обменялся взглядом со стариком. Тот же в это время случайно встретился глазами со старым нищим. Старый нищий чуть заметно подмигнул ему. Оба рыцаря, занятые подозрительным мальчиком, не замечали нищих. - Как же тебя звать? -со злорадной усмешкой обратился пан Гынек к мальчику.-Признавайся добром... Не желаешь говорить? Все равно узнаем. Ну, а ты, старый бездельник и лгун, говори: кто вы такие? - Я все, что знал, уже сказал вам, уважаемый пан, - Жалобно отозвался старик. - Врешь, старый филин!-вспылил пан Гынек и с размаху ударил старика в лицо. Из разбитой губы потекла кровь, старик покачнулся, но все же устоял на ногах. - Увести его и хорошенько обыскать!-закричал пан Гынек, вытирая платком правую ладонь. Под охраной рыжего латника и шинкарки мальчик был отведен в соседнюю комнату для обыска. Старика обыскали тут же, но ничего достойного внимания не нашли. Вскоре вернулись: латник, неся в руках плоды обыска, шинкарка, сияющая гордой улыбкой от блестяще выполненного поручения, и весь пунцовый от смущения мальчик. - Вот что нашли! -торжественно рявкнул бородач, бросая на стол матерчатый пояс, два платочка, сумочку с серебром и медью и кинжал с серебряной насечкой. Наметанный глаз Ярды сразу заметил, что, когда солдат положил на стол платочки, мальчик в волнении крепко закусил нижнюю губу, а старик опустил голову. В тот момент, когда рыцари взяли в руки пояс и стали его распарывать, нащупав в нем что-то твердое. Ярда подвинулся поближе к столу и незаметно толкнул Далибора. Из пояса вдруг покатились золотые монеты. - Ой-ой-ой! - оглушительно заорал пронзительным голосом Далибор. Благородные рыцари, пожертвуйте беднякам что-нибудь из посланного вам богом богатства! - Вон отсюда, жебраки! Все пошли вон! Гони их всех в шею! - на весь шинок кричал пан Гынек. Солдаты бесцеремонно повернули нищих к выходу и грубо вытолкали вон. И никто не заметил, как со стола исчезли маленькие девичьи платочки. Рыцари были довольны найденным в поясе и разделили все между собой, дав за труды рыжему бородачу и шинкарке по серебряному грошу. - Адольф, отведи их, крепко запри и поставь часового! - приказал пан Гынек бородатому латнику. Задержанные со связанными руками и ногами были брошены в темный сарай. У дверей поместился латник с копьем в руках. Вытолкнутые из шинка нищие заметили, куда были помещены арестованные. - Что в платках? - тихо спросил Далибор Ярду. - А я почем знаю! По лицу Шутника видно, что нечто важное. Потому я аккуратно и выкрал платочки у них из-под носа. А ты своими воплями здорово помог. - Дай погляжу,-протянул руку Далибор. Ярда, оглянувшись по сторонам и убедившись, что никто за ними не наблюдает, незаметно перебросил платки товарищу. Тот развернул их и ничего, кроме чуть заметно написанных строчек, не увидел. - Видать, важное письмо, - догадался Далибор. - Из замка Раби. Слушай, Ярда, тут какое-то немаловажное дело. А теперь надо подумать, как выручить Шутника с девчонкой. - Плевое дело!,-отозвался Ярда.-Они сидят в том сарае, где часовой у двери. Давай-ка подойдем сзади. Они незаметно обошли плетень и, перемахнув через него, оказались у задней стены сарая. Далибор тихонько постучал в стену и прислушался. В сарае же в это время происходил разговор. Шутник наклонился к уху мальчика и шепнул ему: - Не горюйте, барышня Млада: вы вот и не заметили, что платочки-то нищие украли со стола. Так я вам скажу, что это вовсе не нищие, а наши ганакские братья. Млада успокоилась и даже повеселела: раз платки попали в руки таборитов, значит дело не так уж плохо. - Я только беспокоюсь, отец, за вас, если нас дотащат обратно в Раби. Старик лишь усмехнулся: - Не бойся, Млада, наши выручат! Как бог свят, выручат! Млада вздрогнула и взглянула на "зеленого деда": - Слушайте, кто-то стучит в стену. Старик подполз к бревенчатой стенке сарая и прислушался. Тогда снаружи послышалось: - Эй, готовьтесь бежать! Вечером, как стемнеет, слушайте троекратный крик филина. - Спасибо, будем ждать. - У вас лошади были? - Да, одна. - Маленькая белая, - поторопилась уточнить Млада. - Так ожидайте крик филина. Шутник с сияющим лицом повернулся к Младе: - Ну, барышня, нам повезло! А пока ложитесь спать, надо набраться сил... Эх, проклятые веревки, режут, сил нет! - проворчал старик с досадой, глядя на крепко связанные руки и ноги. Несмотря на боль в руках и ногах, усталость все же превозмогла, и Млада скоро заснула на куче мякины. Старик сидел, облокотившись на стену, и ждал ночи. Он слышал, как менялся часовой у дверей, как ржали лошади. Из шинка доносились крики пьяных. Шло пиршество. Скоро и начальники и солдаты перепились. Когда же солнце закатилось за дремучий лес, пьяному пану Гынку Коцовскому пришла в голову мысль допросить узников. - Адольф, - заревел он, - волоки сюда этих злодеев! Хочу допрашивать! Понимаешь? Сам буду допрашивать и все узнаю!-кричал он.-Живей тащи сюда! Адольф сделал попытку встать из-за стола, но неудачно. Потом оперся обеими руками о стол, с великим трудом поднялся и, шатаясь, словно на палубе корабля в бурю, побрел, хватаясь руками за все встречные предметы, к выходу, бормоча под нос проклятия земле, которая вертится под ногами у честного воина. Млада уже проснулась и сидела рядом со стариком. Оба молчали и напряженно прислушивались. Но пока, не считая пьяных воплей из шинка, они ничего не слыхали. Но вот до слуха Шутника донесся низкий, заунывный крик филина. Еще и еще. Он толкнул локтем Младу: - Дочка, слышишь? Филин! Пусть я умру без покаяния, если это не крик филина! - Филин! Филин!-в восторге крикнула Млада. - Тихо! Не кричи!-сурово одернул ее старик. Потянулись бесконечные минуты ожидания, полные тревоги и сомнений. Но вот Млада наконец услышала шорох у стены, а затем троекратный тихий стук. Она ответила и приложила ухо к стене. - Вы готовы?-донесся снаружи шепот. - Да, но мы связаны! - ответила она. Она поняла по звуку, что роют землю. Через некоторое время у стены образовалась ямка. Через эту ямку просунулся длинный предмет. Старик постарался кончиками пальцев ощупать его. - Нож!-обрадовался Шутник. С огромным трудом он умудрился вытащить нож из ямки. При помощи тысячи ухищрений они укрепили нож рукояткой в земле и начали осторожно тереть о его лезвие веревки на руках. Когда же наконец веревки упали с рук Млады, она схватила нож и тут же перерезала веревки на ногах у себя и у старика. Растирая занемевшие руки, Млада передала нож старику, и тот энергично стал рыть землю под стеной. Скоро образовалась дыра величиной с голову. Тут девушка начала обеими руками помогать старику. Отверстие стало такой величины, что сквозь него уже можно было выбраться. Снаружи торопили: - Вылезайте же! Первая поползла в отверстие Млада. Но тут загрохотал замок, и дверь со скрипом открылась. На фоне неба появились два темных силуэта - часового и бородатого Адольфа. - Эй, выходите сюда, жебраки! Да проворней! Ну! -я грозно командовал, шатаясь из стороны в сторону, Адольф. Часовой просунул копье внутрь темного сарая и принялся шарить острием, стараясь нащупать узников. - Да ты войди туда и вытащи их! - закричал Адольф на часового. Тот вошел в сарай и тут же с хрипением свалился на землю. Старик нанес ему удар и тотчас спрятался за дверью, сжимая в руке нож. Вдруг он услышал в глубине сарая, где был подкоп, шорох, и кто-то вполз в сарай. - Что ты там возишься, олух! - выходил из себя Адольф, возмущенный тем, что воин так замешкался в сарае. Ему надоело ждать, и он, покачиваясь, ступил в темноту сарая. Мгновенно ему стиснули горло, шлем был сорван с головы, и он свалился, оглушенный ударом в темя. Шутник ощупью помог кому-то протащить огромного Адольфа сквозь узкое отверстие в стене. Из шинка же все еще доносились бесшабашные выкрики, брань и нестройное пение разгулявшихся наемников. Оказавшись снаружи, Млада почувствовала, что ее кто-то крепко схватил за руку и потащил за собой в темноту леса. Они пробежали несколько десятков шагов и остановились. Глаза ее уже стали осваиваться с темнотой, и она различила силуэты двух лошадей, из которых одна была белая. - Милка!-чуть не плача от умиления, воскликнула Млада, обнимая за шею своего друга. - Тихо! - шепнул ей кто-то. - Садись в седло и жди. Млада ощупью вскочила в седло и замерла в ожидании. Сначала она услышала напряженное дыхание людей, несущих что-то тяжелое, потом вместе с шумом шагов она услышала чьи-то слова: - Сажай его впереди меня. Перед Младой очутился силуэт всадника. К нему что-то взвалили впереди седла. - Пошли!-скомандовал знакомый голос, и Млада тронула свою Милку. С полчаса ехали молча по густому лесу. Где-то вблизи раздался волчий вой. Младе стало жутко. Она услыхала, как ехавший впереди хлестнул лошадь и направился в сторону воя волков. Выехали на поляну. В ночном сумраке она увидела многочисленных всадников. - За мной! - раздался твердый повелительный голос, и весь отряд двинулся вперед. Млада ехала, окруженная неизвестными ей воинами. Кто-то осторожно дотронулся до ее локтя. - Как ты себя чувствуешь, Млада? - услышала она знакомый голос "зеленого деда". Выехали на открытую дорогу. К ней приблизился всадник на белой лошади и вежливо, но строго спросил: - Кто вы и куда ехали? - Сначала скажите, кто вы и куда нас везете? - Мы воины Табора. - Я дочь управляющего замка Раби Млада Новак и еду в Табор, к пану Яну Жижке, с письмами от моего отца и бакалавра Штепана Скалы.