— Просто следуй за мной и ничего не говори, — посоветовал Телдин гиффу. Гомджа выпрямился и коротко кивнул из-под одеяла.
Телдин с удовлетворением отметил, что за пять лет «Морской Конь» почти не изменился. Таверна была все еще маленькой, но теплой, несмотря на прохладный бриз с залива. В очаге мерцали угольки. Около половины свечей на канделябре были зажжены, капая горячим воском в центр исцарапанного стола. Остальная мебель была такой же простой: несколько щербатых столов, каждый со странно подобранным набором стульев и скамеек вокруг него. За дверью пахло дымом, солью, рыбой и застоявшимся элем.
Несмотря на ранний час, заведение не пустовало. Три столика были заняты: два — одинокими выпивохами, третий — группой из пяти человек, тихо беседовавших между собой. Трактирщик дремал на табурете у камина, приоткрыв один глаз и наблюдая за посетителями. Служанка уже скрылась из виду, вероятно, помогая кухарке на кухне.
Когда Телдин вошел, те, кто был способен на это, подняли глаза и, не прекращая собственных разговоров, обратили внимание на незнакомца. Как раз в тот момент, когда они собирались отвести взор от вновь прибывшего посетителя, в дверь позади него протиснулась темная фигура. Внезапно все голоса смолкли, все взгляды устремились на гиффа. Трактирщик вдруг приподнялся, широко раскрыв глаза.
Телдин изо всех сил старался не обращать внимания на эти взгляды, он уже привык к ним. Выбрав столик, он пододвинул к себе скамейку и подозвал трактирщика. Гомджа взял другую скамью и сел. Она тут же сломалась под тяжестью гиффа, сбросив Гомджу на пол, но никто не засмеялся. Никто не проронил ни звука. Никто не осмеливался. Смутившись, Гомджа сдался и сел на пол, скрестив ноги; стол по-прежнему доставал ему только до груди.
— У вас есть комнаты? — спросил Телдин хозяина гостиницы.
Мужчина кивнул. — Наверху, третья справа. Быстро поторговавшись, Телдин заплатил за постель и кружки эля. Пока они с гиффом пили, Гомджа широко раскрытыми глазами оглядывал зал. Остальные в комнате исподтишка поглядывали на эту пару, пытаясь понять, кем или чем является гифф.
Когда Телдин печально допивал свой эль, один из мужчин, сидящих за соседним столиком, подошел и встал напротив фермера. Хотя незнакомец был невысок ростом, возможно, на полфута ниже Телдина, он обладал мощной мускулатурой. Он был одет в потрепанные кожаные доспехи, грубо залатанные. Лицо незнакомца было широким, нос раздавлен и сломан в нескольких местах. Густые черные пряди волос свисали из-под кожаной шапочки, которую воин носил под шлемом. На боку у него висел практичный нож. В этом человеке было что-то знакомое, но, как Телдин, ни старался, он не мог его узнать.
Незнакомец стоял, ничего не говоря, только изучая лицо фермера. — Вы — Телдин Мур? — наконец, спросил он, наклоняясь ближе, чтобы лучше видеть в сумрачном свете.
— Да, — осторожно ответил Телдин.
— Клянусь всеми проклятыми богами! Я так и знал! — воскликнул незнакомец. — Разве ты меня не помнишь? Вандурм, Вандурм из легкой пехоты Солантуса? Он широко развел руки в дружелюбном жесте.
Внезапно лицо и имя соединились в сознании Телдина в одно целое. — Вандурм! Почему… что… что ты здесь делаешь? Я не видел тебя в течение пяти лет! — Телдин поднялся на ноги и протянул руку своему старому товарищу. Они тепло обнялись, приветствуя друг друга, как подобает старым друзьям.
Покончив с приветствиями, Вандурм посмотрел на гиффа, который все еще сидел на полу. — Что это за чертовщина? — тихо спросил он у Телдина.
— Это, — твердо и с некоторым раздражением ответил Гомджа, — Рядовой Гомджа.
— Он… мой друг. И Телдин поспешно объяснил, почему его друг так странно выглядит. Гомджа наблюдал за ними, ожидая хоть малейшего признака подозрительности со стороны их гостя, но рассказ, казалось, был принят. Вандурм, в свою очередь, представил своих спутников, четверых таких же крепких старых воинов, как и он сам. В мгновение ока Телдин и Вандурм погрузились в воспоминания о былых временах. Проходили часы, пока они ели, пили и разговаривали, пока совсем не стемнело.
Хотя Гомджа и был очарован их рассказами, он едва держался, чтобы не заснуть. Разговор, казалось, длился бесконечно, с историями, ложью и вопросами. Наконец Телдин встал и еще раз обнял своего друга. — Тогда до встречи утром, — сказал фермер, когда они расставались.
— Действительно. Утром я буду у западных ворот, — хрипло сказал Вандурм. — Если тебе нужна работа, приходи. Мне всегда пригодятся такие хорошие руки, как у тебя. С этими словами он и его спутники ушли в ночь.
Подняв Гомджу на ноги, Телдин повел сонного друга наверх, возбужденно переговариваясь на ходу. — Это большая удача — встретить Вандурма так неожиданно. Теперь он наемник, переезжает с одного места работы на другое. Завтра он отправляется в Палантас искать работу. Люди говорят, что там живет мудрец, по имени Астинус. Может быть, он расскажет мне, что такого особенного в этом плаще. Я, черт возьми, никогда не узнаю этого здесь. Будь прокляты мои кузены и все прочее.
— А может быть, вы отправите меня домой, сэр? — сонно спросил Гомджа.
— Не знаю, Рядовой Гомджа. Послушай, я просто хочу снять этот плащ и вернуться на свою ферму. Может быть, тебе пора остаться одному, — предложил Телдин, поднимаясь на второй этаж.
Гомджа выглядел смущенным. — Но я не знаю, куда идти, сэр.
На это у Телдина не нашлось ответа. Хотя фермер знал, что это не так, он чувствовал себя обязанным помочь гиффу. Часы, проведенные за выпивкой, кружились у него в голове и мешали думать, пока он не пожалел, что заговорил об этом. — Ладно, неважно. Забудь об этом. А сейчас ты можешь поспать. Не дожидаясь гиффа, Телдин с трудом втащился в комнату и рухнул на кровать. Гомджа не отставал от него ни на шаг.
Глава 8
Телдин сидел на краю смятой постели, его глаза были закрыты в напряженной сосредоточенности. Луч утреннего солнца медленно скользнул по тусклому деревянному полу и заиграл на ноге фермера. В другом конце маленькой комнаты Гомджа стоял у умывальника, обтирая свое лицо холодной водой. Журчание воды смешивалось с редкими криками торговцев с улицы внизу. Гомджа начал фальшиво напевать какой-то марш, но он звучал заунывно. Прежде чем гифф успел пропеть несколько нот, Телдин в отчаянии бросился обратно на кровать.
— Черт возьми! И что мне теперь делать с этой штукой? — крикнул Телдин в потолок. Он в отчаянии ударил ладонями по изжеванным молью одеялам, подняв облако пыли. — Я не могу снять эту чертову штуку. Я даже не могу заставить ее изменить размер, хотя я знаю, что она может это сделать! В явно плохом настроении Телдин, скатился с кровати и подошел к окну, как лиса, крадущаяся по краю курятника.
Гифф наблюдал за этой вспышкой широко раскрытыми глазами, но ничего не сказал, так как это продолжалось все утро. В любом случае, как солдат, он не имел права давать комментарии. Не сводя настороженного взгляда с фермера, гифф вернулся к своему омовению.
— Еще, — сказал Телдин с принужденным вздохом, пытаясь успокоиться. Человек закрыл глаза, нахмурил брови и стиснул зубы, переводя умственную концентрацию в физическое усилие. В затылке у него что-то защекотало, как от статического электричества в шерстяном свитере. Щекотка усилилась и побежала вниз по позвоночнику, слегка приподнимая волосы. Телдин остановился и посмотрел на мерцающую ткань, свисавшую с его плеч. Не было никаких сомнений, что теперь она стала короче, чем была раньше.
Телдин вздохнул и попробовал снова. — Сократись,— приказал он. Мысленно он представлял себе плащ упрямым мулом. Щекочущее ощущение вернулось, а затем, казалось, обратилось вспять, приближаясь к его шее. Плащ снова превратился в маленький воротник на его шее. — Наконец-то, что-то получилось, — торжествующе выдохнул он.
Пока гифф заканчивал мыться и одеваться, Телдин упражнялся в обретенном управлении плащом, сначала неуверенно, а потом все увереннее и увереннее. Плащ увеличивался, уменьшался, увеличивался и снова сжимался. — Это работает! Я думаю о нем, как о муле, и он, кажется, реагирует! Фермер, торжествуя, захохотал. После стольких бедствий и разочарований этот маленький успех был возведен в ранг крупной победы. Превратив плащ всего лишь в любопытное ожерелье, Телдин схватил сапоги и приготовился идти.