Какой России хочет он, Деникин, и его армия? За какой идеей пойдёт офицерство, тоже далеко не единое в своём составе? Какими идеями можно увлечь народ, противопоставив себя большевикам? Эти и многие другие подобные вопросы приводили к мучительным раздумьям, а поиски точного и единственно правильного ответа пока не давали результатов. Тем более что даже у генералов, шедших рядом с Деникиным, не было полного единства, особенно в вопросах будущего России. Под каким флагом сражаться? Это был, пожалуй, главный и далеко не праздный вопрос.
В Егорлыцкой, где располагался его штаб, Деникин решил изложить командному составу армии свои воззрения в области политики. Перед этим у него состоялся продолжительный разговор с Алексеевым, который был убеждён, что нормальным ходом событий Россия должна прийти к восстановлению монархи. Правда, он оговаривался, что это должно быть не восстановление прежней монархии, которая целиком скомпрометировала себя, а создание монархии, в которую будут внесены существенные поправки. О каких поправках может идти речь, кажется, не представлял себе и сам Алексеев. Впрочем, разумная осторожность старого генерала давала о себе знать. Он полагал, что было бы преждевременным вести армию под монархическими знамёнами, так как вопрос о поддержке самодержавия всем русским народом ещё недостаточно изучен и что предварительное объявление лозунга реставрации монархии может лишь затруднить выполнение широких государственных задач.
Деникин был противником восстановления монархии. Он знал, что идеи монархизма сильны и в офицерской среде, но в то же время хорошо понимал, что, дав волю этим настроениям, армия рискует потерять всякую связь с народом, в том числе и с казачеством, которое не только не было склонно к одобрению монархической идеи, но даже враждебно относилось к ней.
Офицерский сбор в Егорлыцкой был очень широк: здесь собрались все офицеры, вплоть до командиров взводов включительно. Перед ними выступили Алексеев и Деникин. Алексеев уклонился от идеологических лозунгов и говорил главным образом об опасности немецкой колонизации России. Деникин же, напротив, всё внимание сосредоточил на проблемах политических.
— Господа офицеры, — начал свою речь Деникин, — и намерен быть перед вами предельно откровенным. Прошу выслушать меня внимательно. Да, наше прежнее установление остаётся незыблемым — армия не имеет права вмешиваться в политику, иначе её ждёт полное разложение и гибель как вооружённой силы, способной Защищать своё отечество. Но мы и не вправе обходить вопросы политики, ибо они витают в той атмосфере, в которой мы живём и боремся, и потому должны жить и бороться с полным пониманием происходящего в стране и по возможности чётко и сознательно представлять себе её будущее.
Он передохнул и, взглянув на собравшихся, тесно сидевших в актовом зале реального училища, понял, что его слушают с жадным напряжением.
— Господа офицеры, вы знаете, что в России была сильная, могучая русская армия, которая умела и побеждать и умирать. Но когда каждый солдат стал решать вопросы войны и мира, монархии и республики, тогда армия развалилась. Наша единственная задача — борьба о большевиками и освобождение от них России. Но этим положением многие не удовлетворены. Требуют немедленного поднятия монархического флага. Для чего? Чтобы тотчас же разделиться на два лагеря и вступить в междоусобную борьбу? Чтобы те круги, которые теперь если не помогают Белому движению, то и не мешают, начали активную борьбу против нас? Да, наконец, какое право имеем мы, маленькая кучка людей, решать вопрос о судьбах страны без её ведома, без ведома русского народа?
— Без монархии нет и не будет России! — выкрикнул кто-то из присутствующих, и многие поддержали этот выкрик оглушительным шумом одобрения.
Это не смутило Деникина. Он продолжал, как бы вступая в полемический диалог со сторонниками немедленного провозглашения монархической идеи: