Правда, умная женщина не сразу правильно поняла посылаемые сигналы — судорожные кивки, конспиративное подмигивание и конвульсивные жесты. Призвав Эльжбету, Кристина передала ей Клепу с рук на руки за кухонным столом, а сама поспешила в спальню. Муж устремился следом и плотно прикрыл дверь.
— Мне нужно тебе кое в чем признаться, — взял он быка за рога, так как рассусоливать было некогда. — Видишь ли, я тут занялся с одним типом бизнесом...
— Я догадывалась, — перебила Кристина, с тревогой глядя на свою надежду и опору.
— ..ну и этот бизнес у нас получился, — докончил Карпинский.
У женщины отлегло от сердца, ведь она уже давно поняла, что ее любимый и бизнес — вещи несовместимые. И вдруг такое!
— Неужели ты хочешь сказать, что у нас появятся деньги? — недоверчиво вскричала она.
— Тес! — оглянулся на дверь хозяин дома. — Уже появились, сегодня сообщник передал мне мою часть, и так получилось, что тут же сразу шурина нелегкая принесла...
— А я тебе уже тысячу раз говорила — не пускать его в дом! Родная сестра общается с ним только через дверную цепочку, а ты?!
— А я.., да, ты права.
— Езус-Мария! — вдруг дошло до Кристины. — Он что.., успел это украсть?!
— Да нет, успокойся, коханая, еще не успел и теперь не украдет. Я и сам испугался, поэтому унес это из дому.
— Куда?
— В безопасное место. Самое спокойное и безопасное.
— Какое такое спокойное? На кладбище закопал, что ли? Ну, что молчишь? Говори же.
А у бедного Карпинского язык не поворачивался назвать Хлюпа, поскольку он лишь сейчас до конца осознал, что вряд ли дом приятеля можно считать безопасным и спокойным местом при наличии там пани Хлюповой, этой гарпии, гидры и дракона в женском обличье. И он, Карпинский, можно сказать, сунул свои сокровища прямо в пасть этим чудищам!
— Место безопасное, — наконец повторил он, не желая волновать жену. — Пусть полежит там до тех пор, пока Клепа не выметется. Вот только потом куда все спрятать?
— Ничего не понимаю! — продолжала волноваться Кристина. — Ты что, выкинул какой-нибудь фортель? Почему не можешь хранить свои сбережения просто в банке?
— Видишь ли, — мямлил Карпинский, — бизнес наш был не вполне легальным...
— Преступным, получается?
— Что ты! Совсем нет. Но деньги от русских, а сама знаешь, как у нас на это смотрят. И слишком уж большая сумма...
— Сколько?
— Больше двадцати миллиардов, — собравшись с духом, выдавил Карпинский.
Кристина на момент лишилась дара речи.
— Ты.., ты сказал...
— Двадцать миллиардов.
— Езус-Мария! Двадцать миллиардов чего?!
— Я пересчитал на злотые. Но оно в долларах.
— Ушам своим не верю! Господи, машина у тебя на ходу рассыпается, холодильник того и гляди выйдет из строя, мы с трудом дотягиваем до первого, а ты говоришь о миллиардах! Да ведь это.., виллу можно купить! «Мерседес»! Два «мерседеса»! Все! На одни проценты можно жить безбедно!
— Вот именно. Я тоже так думаю, И мы еще решим, что делать с деньгами, но завтра мы оба уезжаем, так что я боялся такую сумму оставлять в доме, вот и припрятал. Надо было и ваши побрякушки туда же отвезти. Хотя, с другой стороны, это такая малость...
— И вовсе не малость, а если и малость — все равно не желаю ее лишиться. Ну да теперь ничего не поделаешь. Завтра с утра переговорю с Витовской, а ты постарайся поскорее вернуться из Ольштына и глаз не спускай с Клепы.
Так ничего и не решив пока с Кристиной, Карпинский все же облегчил душу и твердо пообещал себе назавтра найти действительно безопасное и спокойное место для своих сокровищ. Авось за одни сутки пани Богуся особого вреда не причинит, а в случае чего верный Хлюп грудью встанет на защиту его собственности.
Но душевное спокойствие продолжалось недолго. В Ольштыне сразу же выявились неисправности в телефонной установке, за которой Карпинский приехал, и устранение этих неисправностей опасно затягивалось. Совершенно издерганный Карпинский в своем воображении уже видел шурина и Хлюпиху, разворовывающих его имущество. Клепа запихивал в свой чемодан фотоаппарат и фамильную серебряную сахарницу Карпинских, а мерзкая баба, конечно же, обнаружила спрятанные мужем ценности и теперь, злобно хихикая, перепрятывает в такое место, где их не найдет ни одна живая душа. Чертов ворюга разыскал-таки коллекцию марок и вот тоже сует ее в свой огромный чемодан, специально, мерзавец, с полупустым приезжает...
Ну наконец-то все дела закончены, можно ехать. Старый «фольксваген» мчался вихрем, нога Карпинского словно приросла к педали газа. И ничего плохого не произошло бы, не будь водитель таким взвинченным. Ничего плохого не произошло бы и в том случае, если бы проклятый трактор с прицепом выехал с проселка чуть попозже или даже раньше. К сожалению, он выехал именно в этот момент...
* * *
Закончив работу, пани Витовская отправилась домой в Кристинином манто, неся в сумочке драгоценности обеих хозяек, а Эльжбета заступила на дежурство, оставшись с Клепой в квартире один на один и решив прогулять последние лекции. Из-за прогула девушка не особенно расстраивалась, но ее злила идиотская обязанность стеречь вора, а кроме того, были кое-какие планы на вечер. Отец же все не ехал. И не звонил предупредить, что задерживается. Зато позвонил Хлюп.
— Это ты, Эльжбетка? — замученным голосом поинтересовался Хлюп. Дочь приятеля он знал с ее рождения. — А Кристину можно?
— Нельзя! — раздраженно рявкнула девушка. — Она в Кракове. И отца тоже нет. Никого нет, зато имеется дядюшка жу.., ну, вы знаете. А отец еще не вернулся из Ольштына.
— Я знаю. И что касается отца.., он.., по всей видимости, сегодня домой не вернется.
— А почему?
— Потому.., ты, главное, не волнуйся. Я тебе сейчас скажу, но ты не волнуйся.
Самый лучший способ заставить человека разволноваться — сказать ему такие слова. У Эльжбеты чуть трубка из руки не вывалилась.
— Я не волнуюсь! — хрипло заверила она отцовского друга, покрываясь холодным потом. — Говорите сразу, что стряслось. Отец жив?
— Жив, жив! — обрадовался Хлюп. — Хотя и не совсем. Несчастный случай под Плонском, он там у них в больнице лежит. У вас сохранилась страховка на машину? Машина, знаешь, вдребезги...