Голову сразу же наводнили голоса. Их было так много, что череп едва не трескался от их неразборчивой переклички. Мне вспомнился недавний сеанс, когда Жан исторгал из себя сразу несколько таких голосов, которые, очевидно, ему не принадлежали.
Меня пробил озноб.
— Это невозможно! — Я почти срывалась на крик, мои руки в отрицании рассекали воздух. — Невозможно!
Я принялась бегать по комнате, бросалась из угла в угол, дергала за шторы, осматривая, не прячется ли там кто, заглянула под стол, в надежде увидеть какого-нибудь карлика, скрюченного в потайном отсеке и издающего утробные звуки. Даже покрашенные обои могли воздействовать на мои нервы ядовитыми испарениями свинца, хоть я и пробыла здесь так безбожно мало, чтобы изрядно ими надышаться.
Все было тщетно — ни следа разыгрываемой фантасмагории отыскать не удалось.
— Ну же, где вы все прячете? Как вы это делаете?
Осмотрев каждый участок, каждый закуток, я наконец выдохлась и встала посреди комнаты. Мистер Дюпре сделал пару шагов ко мне.
— Она умерла, слышите? Умерла!
Он сделал еще шаг, оказавшись в преступной близости со мной, и аккуратно сжал руками мои сотрясающиеся плечи. Из глаз брызнули горячие слезы.
— Она... умерла. Ведь так, мсье Дюпре?
Риторический вопрос был зажат в тесноте между наших тел, когда он привлек меня к своей груди и дал свободу рыданиям, что рвались наружу потоком. Он поглаживал меня по спине, приговаривая:
— Все так, милая мисс Элоиза, да не совсем. Иногда души умерших задерживаются на земле, потому что у них остались незавершенные дела. Или же им есть, что сказать нам, живым.
Его слова ледяными шипами пронзали мое нутро и не на шутку тревожили.
— Что же она хочет сказать мне? — говорила я, схватившись пальцами за жилетку Жана и уткнувшись носом в его рубашку. — Почему преследует меня?
Господин Дюпре склонил голову ко мне и прошептал у самого уха:
— Значит, вы непременно должны узнать что-то, мисс Монтгомери. Вы должны узнать, что ее убило. Или кто.
Я тут же отстранилась и сделала шаг назад.
— Убило? — переспросила я. — Она умерла от болезни! Ее сгубил злой рок...
— Вы правда так считаете? — Медиум многозначительно посмотрел на меня, одна бровь изогнулась дугой. — Разве у мисс Брокенбро были наследственные болезни? Ее свалила чахотка? Разве не показалось вам, что некий недуг унес ее чрезмерно стремительно, толком и не раскрыв своей сути? Ведь кого бы вы ни спросили, никто не смог бы дать вам внятного ответа, от чего именно умерла Мэри-Энн Брокенбро.
Я помотала головой. Твердолобое «рацио» вновь заговорило во мне.
— Не понимаю, к чему вы ведете. Люди умирают и умирают по-разному. Одним нужно больше времени, чтобы дух покинул тело, другие же до последнего цепляются за жизнь. В чем же странность?
Однако сомнения, вопреки моим уверенным словам, уже пробрались под кожу, вызывая нестерпимый зуд. Под жгучим взором темных глаз Жана я сжималась в беззащитный комок. Мой верный щит скепсиса рассыпался в пыль и отгородиться от немыслимой правды было нечем.
— Я ведь писал вам, что тоже видел ее.
Я сделала еще шаг назад и едва не упала, ощущая, будто уношусь в пропасть. С трудом удержавшись на ногах, я молча смотрела на него и ждала разъяснений.
— Она снова приходила ко мне прошлой ночью и кое-что оставила для вас.
— Господь милостивый, — воскликнула я, утирая испарину со лба. К горлу подступил комок тошноты, кровь отлила от моего лица. — Перестаньте играть на чувствах людей, мсье Дюпре! Это подло...
— Вы все еще не верите мне, мисс, — сказал спирит, и у голоса его был вовсе не вопросительный, а, скорее, утверждающий тон.
— Нет, мсье Дюпре, простите, я не верю вам.
Тогда он что-то выудил из своего кармана и протянул мне. Как следует рассмотрев эту вещь, я застыла на месте и почувствовала, как подкосились ноги, после чего я обессиленно опустилась на стул. Когда я увидела платок с инициалами Мэри-Энн, подаренный ей мной, все сомнения мигом отпали.
Он определенно ее видел.
— Она просила передать это вам, потому что вы не хотели ее больше видеть, а духи, хоть и упрямы, но горды не меньше здравствующих.