Отчего-то последний мой визит в Бедфорд-сквер сделал его более разговорчивым и заинтересованным, а может, ему хотелось доставить мне удовольствие после перенесенной болезни. Жан прямо-таки одолевал меня письмами, в которых расщедривался на невиданные откровения:
«…как же мне убедить вас, мисс Элоиза, что вы вошли в круг избранных, кто столкнулся с потусторонним и имел счастье познать, что есть в этом мире что-то, чего наука пока не в силах объяснить? Мне так хочется, чтобы вы стояли со мною на одном берегу, и мы могли обсудить увиденное на равных, без недоверия и осуждения, как это обычно принято, но и без наивности ребенка, готового уверовать в мир чудес без всяких на то оснований.
Я бы так много поведал, стольким поразил вас, дайте мне лишь шанс проявить себя! Позвольте стать вашим другом и проводником в непознанном краю, ибо я вижу в вас огромнейший потенциал, мисс Монтгомери. Никому прежде я не изъявлял подобной просьбы, никого ранее не убеждал в истинности своих умений. Но вам, милая Элоиза, я готов открыть все тайны. Дайте только знать, что я стучусь в нужную дверь.
Ваш преданный друг (смею надеяться), Жан Дюпре.»
Тон этого письма можно было бы счесть несколько фамильярным, но, вопреки здравому смыслу, послание мсье Дюпре разожгло во мне любопытство. Впервые кто-то так отчаянно добивался моего расположения, и было бы ложью сказать, что мне это не льстило. Против этой лести даже не было желания бороться, и в ответном письме я попросила:
«Я соглашусь довериться вам, если только получу подробнейший рассказ, как судьба сделала вас спиритом. Кем был первый увиденный вами призрак?
Ваша милая Элоиза.»
Припечатав полюбившееся обращение Жана, я, разумеется, рассчитывала вызвать на его лице улыбку, от которой рядом с уголками губ проявлялись ямки. Возможно, коварная затея увенчалась успехом, потому как к следующему дню я получила ответ, богато начиненный объемными деталями:
«Милая мисс Монтгомери!
Смею заметить, есть в вас некоторая истинно женская хваткость: вы определенно знаете, как взять в оборот джентльмена и сделать его рабом своих желаний. Никому иному я бы не позволил просить меня вывернуть душу наизнанку, но вам готов не только открыть ее, но и рассмотреть под увеличительным стеклом. Возможно, хоть так вы удостоверитесь, что во мне нет того изъяна, который вы тщитесь отыскать.
Как девушки-прелестницы рассказывают в интимных беседах о первых возлюбленных, я расскажу о первом призраке, увиденном мной много лет назад. Им был старый Алонсо, сосед, живший этажом ниже и скончавшийся от остановки сердца. Мне тогда минуло восемь: как любой ребенок, я был юн, легковерен и открыт для всего нового. Вероятно, духи чувствуют таких людей и движутся им навстречу, как к распахнутому окошку в мир, который был для них навеки потерян.
Покойный Алонсо не напугал меня, если вы о том подумали, отнюдь! Я был смелым малым и первую встречу снес достойно, можете мною гордиться. Мы лишь переглянулись с ним, помолчали в тишине, а затем он коснулся моего плеча — я ничего в тот момент не почувствовал — и истаял в воздухе, как и не было его.
С тем прикосновением я словно стал магнитом, на который неупокоенные души слетались под гнетом силы притяжения. Они тревожили мои сны, портили свидания, мешали учебе, а в последствии — работе. В каждую мысль они вторгались и изрывали ее в клочья; духи просили меня, умоляли, угрожали до конца дней терзать вашего покорного слугу, если не дождутся помощи. Честнее будет сказать, что они не оставили мне иного выбора, и я согласился стать их проводником, голосом мертвых в мире живых.
Непомерными усилиями учебу я все же окончил, но практику в адвокатской конторе пришлось бросить. Чтобы не прозябать в нищете, я вынужден был проводить сеансы и просить скромную плату за свои услуги — никакая другая работа в те дни не была мне доступна, ведь духи досаждали мне без продыху (уж они-то никогда не знают усталости). Со временем плата возросла, как и моя известность в узких кругах. Некоторые люди так нуждались в разговорах с ушедшими безвозвратно, что готовы были осыпать меня деньгами с головы до пят, только бы услышать любимых в последний раз или разрешить вопросы, их тяготившие.