Дамы и господа были приодеты с лоском: всем своим видом они подчеркивали принадлежность к высшим кругам, членам которых не пристало проводить субботний вечер в стенах своих помпезных, но ужасно скучных поместий. Выходные платья гостий шелестели при ходьбе, а дорогой парфюм мужчин слился в единую невнятную смесь тонов и полутонов, и утяжелил и без того спертый воздух в гостиной.
Изабель уже была здесь и щебетала воробушком с неизвестным мне господином, чуть ли не повиснув у того на локте. Когда мисс Пэтчетт обратила на меня внимание, я приметила, как девушка изменилась в лице: брови ее испуганно взлетели наверх, а руки безвольно опустились вдоль тела. Переглянувшись с миссис Брокенбро, они так и не сказали друг другу ни слова, вероятно, решив расставить все точки над «i» после сеанса, когда тетушка Аделина получит весомые доказательства шарлатанства француза-медиума.
Иззи, разумеется, не простила мне нарушенного обещания. Оставив локоть господина, она вцепилась за мой и отвела меня в сторону, после чего недовольно прошипела на ухо:
— Кажется, мы с вами договорились держать все в секрете, мисс Монтгомери?
Крыть было нечем, и все, что оставалось, так это подставить себя под пощечины или же понадеяться на дружескую милость.
— Прошу простить, но это оказалось невыполнимой задачей.
Мисс Пэтчетт обиженно надулась и оставила меня посреди людной комнаты, упорхнув на поклон кому-то из знакомых, с кем, судя по всему, ей уже доводилось встречаться на подобных сборищах.
Всеми покинутая, я потерянно бродила из стороны в сторону, разглядывала чужие лица и не понимала, что здесь делаю. В отличие от меня, гости, чьих имен я не знала, собрались здесь по той же причине, что и многие до них: они жаждали узреть потустороннее явление, от которого кровь непременно должна стыть в жилах. Отчего-то чахоточного вида дамам в особенности нравилось пощекотать себе нервишки модным нынче развлечением, на что они готовы были спускать целые состояния своих богатеньких мужей. Впрочем, несколько дам были здесь в паре со своими супругами, не менее горящими желанием то ли действительно уверовать в загробный мир и познать «одическую силу», то ли, напротив, увериться, что сверхъестественного не существует, и принять неизбежность своего смертного конца.
Вскоре их однообразные лица мне наскучили, и я принялась рассматривать книги в домашней библиотеке, с приятным удивлением находя среди них Жана-Жака Руссо, Дидро и Джона Локка[9]. Здесь, в квартире спирита, глазу не попалось ни чадящих благовоний, ни оккультных вещей, обыкновенно сопровождающих мистическое действо. Казалось, мы по ошибке попали в адвокатскую контору, но никак не к проводнику между мирами живых и духов.
Внезапно чья-то рука мелькнула в поле бокового зрения. Я повернула голову и увидела рядом с собой молодого человека, с заинтересованным видом изучающего книжные полки хозяина.
— Немного нетипичный выбор литературы для медиума, не находите, мисс? — Он улыбнулся мне краешком губ и представился: — Эдвард Барлоу, репортер из «British Spiritual Telegraph» [10], рад знакомству.
Он учтиво кивнул, и я представилась в ответ.
— Как же вас угораздило найти себя в таком несерьезном издании? Неужели острые социально-политические темы исчезли из повестки дня, мистер Барлоу?
Он не осудил моей насмешки, приняв эту вольность за флирт, и усмехнулся сквозь аккуратно остриженные усы:
— Спиритуализм в наши дни востребован ничуть не хуже политики, мисс Монтгомери. Как бы это ни было вам удивительно, я веду авторскую колонку «Light from the other side»[11], возможно она вам встречалась? — Я честным образом помотала головой, и он не смог скрыть легкого разочарования. — Что ж, тогда позволю себе наглость порекомендовать себя, как автора, вам на ознакомление, мисс Монтгомери. Уверяю, мой рассказ о дебюте мсье Дюпре в лондонском салонном обществе определенно вызовет отклик у публики, ибо я не намерен утаивать и слова правды об увиденном. Если мы столкнемся со сверхъестественным, так тому и быть, я изложу все, как на духу, но интуиция подсказывает мне, что ничего нового мсье Дюпре нам не откроет и станет лишь очередным посмешищем, коих я до него повидал и разгромил немало.
При всем моем согласии с мистером Барлоу я не удержалась от колкой поддевки, почувствовав в его словах надменность: