Время вернулось в свой нормальный ход. Джексон, уверенный в своем превосходстве, готовился нанести еще один удар, который должен был завершить бой. Он сделал шаг вперед, левая рука вытянулась в джебе, уходя мимо головы старика.
Вот оно! Воронин, собрав последние силы, вложив в этот момент весь свой боевой опыт, резко ушел с линии атаки и выбросил короткий, но страшной силы боковой удар правой — прямо в незащищенный бок Джексона.
Удар пришелся точно в печень — в то самое уязвимое место, которое многие тяжеловесы оставляют без внимания, полагаясь на массу своих мышц. Но печень не защитить мускулами, это знал любой опытный боец.
Эффект был мгновенным. Джексон замер, его глаза расширились от неожиданной боли. Он попытался уйти в клинч, но Воронин, словно помолодев на тридцать лет, провел еще один удар — точный апперкот в подбородок.
Зал замер. В абсолютной тишине, нарушаемой лишь звуком ударов, произошло невероятное — колени чемпиона мира подогнулись, и Тайрон "Черная Молния" Джексон, непобежденный на профессиональном ринге, впервые в своей карьере опустился на одно колено.
Нокдаун.
Рефери тут же оттеснил Воронина в нейтральный угол и начал отсчет. Один... два... три...
Трибуны взорвались. Крики, аплодисменты, свист — все смешалось в единый хаос звуков. Советская часть зрителей вскочила на ноги, размахивая красными флажками и скандируя имя своего героя.
Джексон, шатаясь, поднялся на счет "семь". Его глаза уже не излучали прежней уверенности. Он смотрел на пожилого соперника с новым выражением — смесью уважения и опаски.
— Вот это поворот! — кричал в микрофон советский комментатор, не скрывая восторга. — Джексон оказался в нокдауне! Впервые в своей карьере! И кто отправил его туда? Семидесятидвухлетний ветеран войны и спорта, наш Михаил Воронин! Вот вам сила советского характера! Вот вам доказательство того, что сердцем настоящий боец не стареет!
Рефери проверил состояние Джексона и позволил бою продолжиться. Американец уже не улыбался. Его тренеры кричали что-то из угла, но он, казалось, не слышал их. В его глазах читалось новое выражение — злость и решимость. Он только что испытал унижение перед всем миром и не собирался это терпеть.
— Ну что, американец, добро пожаловать в СССР! — продолжал ликовать комментатор. — Здесь вам покажут настоящий бокс!
Джексон изменил тактику. Он отбросил свое шоу и зрелищность, теперь он боксировал так, как его учили в грязных залах Детройта, где побеждает сильнейший. Он двигался экономно, выбрасывал точные, хлесткие удары, методично обрабатывая защиту Воронина.
Нокдаун, казалось, вызвал прилив адреналина у американца. Он боксировал на новом уровне интенсивности, который не демонстрировал ранее.
Воронин держался стойко, но силы его были на исходе. Всплеск энергии, позволивший ему отправить Джексона в нокдаун, забрал последние резервы организма. Его движения замедлились, дыхание стало тяжелым и хриплым.
Джексон, почувствовав слабость противника, усилил натиск. Он провел блестящую комбинацию — джеб, правый кросс, левый хук, еще один правый — и прижал Воронина к канатам.
Публика вновь затихла. Казалось, еще немного, и старый чемпион упадет. Его колени дрожали, руки с трудом удерживали защитную стойку. Джексон обрушивал на него удар за ударом, методично разрушая последние остатки сопротивления.
"Только не упасть, — стучало в голове Воронина. — Только не на колени. Пусть лучше убьет, но не на колени".
И в этот критический момент прозвучал гонг, возвещающий об окончании третьего раунда. Спасительный звук, буквально вырвавший старого боксера из когтей неминуемого поражения.
Воронин, шатаясь, направился в свой угол. Алексей бросился ему навстречу, поддерживая деда за локоть, буквально дотащил его до табурета.
— Как ты, деда? — тревожно спросил внук, быстро обрабатывая рассечение. — Может, все-таки хватит? Ты уже доказал всем, что стоишь.
— Видишь, Алешка, вот и Голиаф пал, — хрипло произнес Воронин, пытаясь улыбнуться разбитыми губами. — Я только разминаюсь.
Но Алексей видел истину за этими бравыми словами. Дед был на последнем издыхании. Его пульс был слишком быстрым, дыхание — поверхностным и прерывистым. Рассечение над глазом разошлось сильнее, и кровь уже не останавливалась так легко, как раньше.
— Деда, послушай, — настойчиво сказал Алексей, наклонившись к самому уху Воронина. — Ты уже победил. Даже если сейчас мы остановим бой, все запомнят, как семидесятидвухлетний ветеран отправил чемпиона мира в нокдаун.