Воронина на носилках унесли в медицинский кабинет.
***
Он пришёл в себя на больничной койке, в окружении семьи. Голова гудела, всё тело болело, но на душе было удивительно спокойно.
— С возвращением, пап, — тихо сказала Наталья, держа его за руку. — Ты нас напугал.
— Как долго я был без сознания? — спросил Воронин, пытаясь сфокусировать взгляд.
— Почти сутки, — ответил Алексей. — Врачи говорят, полное истощение и небольшое сотрясение. Но жить будешь.
— Жаль, — слабо улыбнулся Воронин. — Клавдушка уже ждала.
— Подождёт ещё, — строго сказала Елена. — У тебя тут ещё дел полно.
Маленькая Маша протиснулась вперёд и положила на прикроватный столик газету.
— Смотри, дед! — гордо сказала она. — Ты на первой странице!
Воронин с трудом повернул голову. С первой полосы «Советского спорта» на него смотрел он сам — окровавленный, но стоящий прямо, с поднятой Джексоном рукой. Заголовок гласил: «Бой века: возраст против молодости, опыт против силы, мужество против мастерства».
— А что Джексон? — спросил Воронин.
— Он приходил тебя навестить, — сказал Алексей. — Оставил записку. Сказал, что это был самый важный бой в его жизни, и что он никогда его не забудет.
— Хороший, был бы парень, — кивнул Воронин. — Если бы родился в СССР.
Все рассмеялись. Даже в таком состоянии дед оставался верен себе.
— А ещё звонил Коробов, — добавил Юрий. — Сказал, что тебя хотят наградить. И что ты стал национальным героем. Все только о тебе и говорят.
— Глупости, — проворчал Воронин. — Я просто старый боксёр, который слишком долго не знал, когда остановиться.
— Нет, дед, — серьёзно сказала Маша. — Ты показал всем, что советский человек никогда не сдаётся. Даже в детском саду всем теперь интересно, кто такие ветераны и что такое Сталинградская битва.
Воронин посмотрел на внучку долгим взглядом. Потом медленно протянул руку и погладил её по голове.
— Знаешь, Машенька, — тихо сказал он, — если хоть один мальчишка или девчонка после этого боя узнает правду о войне и о тех, кто на ней погиб... если хоть один молодой человек поймёт, что значит быть настоящим человеком... тогда всё было не зря. Тогда я действительно победил.
Сегодняшний день был для Воронина началом чего-то нового — признания, уважения, но главное — понимания, что его жизнь, его опыт, его история имеют значение для будущих поколений.
Он закрыл глаза, представляя, как рассказывает Клавдии обо всём, что произошло. Она бы гордилась им. Она всегда им гордилась.
«Я ещё повоюю, Клавдушка, — подумал он, засыпая. — Ещё немного повоюю, а потом приду к тебе. Обещаю».
И в этот момент, где-то между сном и явью, ему показалось, что он слышит её голос:
«Я буду ждать, Миша. Но не торопись. У тебя ещё столько дел».
Эпилог
Три месяца спустя на Красной площади проходил парад в честь очередной годовщины победы в Великой Отечественной войне. Среди почётных гостей на трибуне стоял Михаил Петрович Воронин — с новой медалью на груди, окружённый семьёй.
А рядом с ним, к удивлению многих, стоял Тайрон Джексон, специально прилетевший из Америки на эту церемонию. Бывшие соперники стали друзьями, и теперь американский боксёр с интересом смотрел на марширующие войска, слушая комментарии Воронина о каждом роде войск.
— У меня к тебе серьёзное предложение, Михаил, — сказал Джексон в перерыве между прохождением колонн. — Я открываю боксёрскую школу в Чикаго. Хочу, чтобы ты приехал и провёл мастер-класс. Показал американским мальчишкам, что такое настоящий бокс и настоящий характер.
Воронин задумался. Ещё полгода назад сама мысль о поездке в Америку показалась бы ему абсурдной. Но мир менялся, и старый боксёр менялся вместе с ним.
— Знаешь, — медленно сказал он, — пожалуй, я приеду. Но с одним условием.
— Каким? — спросил Джексон.
— Потом ты приедешь к нам ещё раз. И мы с тобой поедем в Волгоград... в Сталинград. Я покажу тебе места, где воевал. Где мы защищали нашу Родину.
Джексон серьёзно кивнул и протянул руку:
— Договорились, старый солдат.
Они пожали руки, и в этом рукопожатии было больше, чем просто дружеский жест. Это было символом того, что даже самые глубокие раны затягиваются, что вражда может смениться уважением, а затем и дружбой. Что люди, в конечном счёте, могут научиться понимать друг друга, несмотря на разные языки, разные системы и разный опыт.