— К черту прессу! Смотрите на него — это не сломленный старик, это советский солдат, который снова сражается за Родину. Пусть весь мир это видит.
***
Воронин вышел на третий раунд, ощущая, как немеет левая сторона тела. "Возраст, чтоб его", — мысленно выругался он, вставая в стойку.
Джексон, видя состояние соперника, решил закончить бой. Он обрушил на Воронина град ударов, стремясь пробить его защиту и отправить в нокаут.
Несколько тяжелых попаданий потрясли старого боксера. Он пошатнулся, его колени подогнулись, но каким-то чудом Михаил Петрович удержался на ногах. Зал замер.
Глава 1
Солнечные лучи пробивались сквозь тюль на окнах, расчерчивая паркет квартиры тонкими золотистыми полосами. Михаил Петрович Воронин, опираясь на старую деревянную швабру, придирчиво осматривал только что вымытый пол. Несмотря на годы, он по-прежнему придерживался армейской аккуратности — ни пылинки, ни соринки не должно было остаться на полированной поверхности.
— Порядок, — удовлетворенно пробормотал старик, убирая швабру в угол коридора.
Часы на стене показывали девять утра. Воронин уже успел сделать зарядку, принять холодный душ и позавтракать — овсянка и стакан крепкого чая, как каждое утро последние тридцать лет. Годы научили его ценить порядок и распорядок. В свои семьдесят два он двигался медленнее, чем раньше, но всё ещё сохранял военную выправку.
Квартира на третьем этаже пятиэтажки была небольшой — две комнаты, тесная кухня, узкий коридор. Всё пространство дышало духом советской эпохи: ковер на стене, сервант с хрусталем, тумбочка с радиолой "Рекорд". И везде — идеальная чистота.
Пройдя в комнату, он достал из шкафа чистую тряпочку и неторопливо направился к полке с фотографиями. Эта еженедельная церемония была для него священной. Бережно, словно касаясь живых людей, он протирал каждую рамку, на мгновение задерживая взгляд на знакомых лицах.
Вот они — его однополчане, 3-й гвардейский стрелковый полк, фото сорок третьего года. Взвод разведки в полном составе, все молодые, серьезные, только что вернувшиеся с задания. Четверо из тех, кто на этой фотографии, не дожили до весны сорок четвертого.
— Здорово, Сашка, — тихо произнес Воронин, проводя пальцем по лицу невысокого парня с озорной улыбкой. — Как там у вас, на небесах? Поди, уже и командный состав сформировали, а? Небось, опять гармонь свою мучаешь? — Он грустно усмехнулся. — Помнишь, как под Курском играл? А мы все подпевали...
Старик покачал головой, прогоняя тяжелые воспоминания. Сколько их было — друзей, товарищей, братьев по оружию, оставшихся в той далекой войне? Сколько лиц, навсегда застывших на черно-белых фотографиях?
Следующая фотография — Клавдия, его жена, в нарядном синем платье с белым воротничком. Снимок послевоенный, сорок шестого года. Михаил Петрович мягко улыбнулся, глядя на родное лицо. Двадцать пять лет вместе прожили, двух дочерей вырастили...
— Скучаю, Клавдушка, — прошептал он, осторожно ставя фотографию на место. — Каждый день скучаю. Сегодня твои любимые пирожки в булочной видел. Хотел купить, а потом вспомнил — кому? Эх, никто так не готовил, как ты.
Рядом — дочери, Наталья и Елена, обе уже взрослые, у обеих свои семьи. Наташа — серьезная, в строгом костюме, работает в НИИ. Лена — улыбчивая, в легком платье, учительница младших классов. Обе похожи на мать — те же мягкие черты лица, те же добрые глаза.
— Девочки мои, — пробормотал Воронин, вытирая пыль с рамок. — Выросли, разлетелись. Наташка в Ленинграде, Ленка в Самаре. Раз в год приезжают, да и то не всегда вместе попадают.
А вот и гордость Михаила Петровича — внук Алексей, серьезный молодой человек с умными глазами, так похожий на деда в молодости. Фотография сделана в прошлом году, на школьном выпускном. Золотая медаль на груди, строгий костюм, но в глазах — та же решимость, что и у молодого Воронина.
— Алёшка, Алексей Юрьевич, — с нескрываемой гордостью произнес старик. — Поступил, умница. Даже на военной кафедре лучший. В деда пошел.
Здесь же и внучка Машенька. Радость подрастающая.
Воронин вздохнул, закончив с фотографиями, и перевел взгляд на стену, где в простой деревянной рамке висели его старые боксерские перчатки — потрепанные, с потрескавшейся кожей, свидетели его спортивной славы. Рядом — пожелтевшие вырезки из газет, медали в стеклянной витрине, почетные грамоты. Целая стена памяти о его спортивной карьере.
Он подошел ближе, осторожно поправил перчатки, чтобы висели ровно. Вытер пыль с рамки. Сколько раз эти перчатки приносили ему победу? Сколько раз спасали от поражения?