— Вы не захотели измениться ради любимой? — Доктор, по всей видимости, подметил для себя тему отношений в своём блокноте и посмотрел на меня с лицом, жаждущим знаний.
— Послушайте, если человек действительно любит, он не просит кардинально измениться своего любимого, поскольку если любимый человек совершит перемены характера, образа жизни, привычек, то может не остаться тех качеств, за которые его полюбили. — Я щёлкнул челюстью и сильно сжал кулаки, никак не смиряясь с тем фактом, что для меня это и была самая ценная истина.
— Значит, вы считаете, что девушка не любила вас? — И вот опять он что-то нацарапал в блокнот и поднял полный чувств, понимая и солидарности взгляд, такой, что хотелось выбить глаза из его черепа за наивный и приевшийся знак эмоционального сопереживания.
— Я не знаю.. — Мне пришлось отмахнуться рукой и подавить внутри закипающий гнев, но, немного подумав, я признался себе, что этот человек всего лишь слушатель, а я рассказчик, которому нет смысла скрывать думы о боли и ошибках. — Мне кажется, она была влюблена именно в начале, а после уже не смогла уйти и привыкла ко мне… Это, наверное, самое сложное в жизни: любить и мириться с тем, что по тебе самому она вздыхать никогда не будет… Быть чьей-то привычкой — самая худшая роль… Но сожаление еще хуже, поэтому сейчас мне плевать… Мозг человека адаптирован разгонять плохие воспоминания, наш позор, наши обиды, нашу боль… Со временем мы заполняем память новыми событиями, какими бы они ни были… И поэтому я не сожалею о том, как прожил двадцать восемь лет.
— Вопреки вашим контрвзглядам, для такого юного возраста у вас есть достойные мысли, — старик улыбнулся мне и, посмотрев на свой свитер, потрепанные брючки и едва ли когда-либо лакированные туфли, поднял взгляд на меня. — А ещё вы великолепно выглядите, ваш костюм стоит, верно, дорого?
— Я не знаю, сколько он стоит, достался даром, по работе. — Мне пришлось недоговаривать, чтобы врач не струсил, ведь овец вроде него следует держать в крепкой узде статуса не вражды и не дружбы.
— Интересно, а кем вы работаете? — Он действительно не понимал ничего, настолько прост и непредвзят был его мир. Костюм, туфли, часы, наглая и бесцеремонная эмоция лица, слова, поведение — ничего не говорило ему обо мне, для него я был загадкой, нарисованной белым мелом на прозрачном листе. — Просто вы заплатили сразу за десять сеансов, а в моей практике это впервые.
— Послушайте, давайте не будем говорить на эту тему..
— Нет, нет, это вы послушайте, Ник, все, что обсуждается в этом кабинете, здесь и остаётся, уверяю вас. — Он чуть ли не клялся мне с рукой на сердце. Ох, слишком прост этот врач, мне даже было жаль его за это качество. Таких жизнь кидает на обочину горстями, и на дорогу людьми выбираются совсем не многие.
— Вы, возможно, и не выносите из кабинета пролитую информацию, но вот смартфоны, планшеты и ноутбуки способны следить за всем, что движется на планете Земля. — Я указал пальцем на рабочий стол врача, на поверхности которого, за кучей книг, журналов, фоторамок и разной сувенирной продукции, мне и думалось найти все девайс технологии.
— О, что вы, милейший, здесь такого нет. — Доктор взялся писать что-то очень важное, будто сделав прорывное открытие, а я тем временем прошелся к столу и, удивившись отсутствию современных технологий в помещении, понял, какой же скоротечный вывод по моей персоне сделал старик.
— У меня нет мании преследования, так же как и нет расстройств, связанных с психической устойчивостью, нет экзистенциальной тоски, и я не являюсь сторонником нигилизма. Более того, я не имею никакого желания ненавидеть людей и даже не владею цинизмом. — Я остановился у мутного окна и осмотрел прилегающие спальные дома напротив, бесчисленно заполнившие когда-то давно пригородные районы Москвы. — Я всего лишь человек, который к своему незначительному возрасту потерял абсолютно все, и здесь я стою, потому что мне больше не с кем говорить. Я выбрал вас, потому что вы не дорогой специалист с окраины города, вы обычный, стандартный, простой, в конце концов, не зазнавшийся. Вы должны дать мне ответы и сказать, почему человек, оставшись один, теряет цель жизни..
— Значит, проблема в неожиданно свалившемся одиночестве? — Доктор таращился на мой профиль, скрывая дикий восторг от воспалившегося интереса. Я чувствовал, как он копает меня, пытаясь найти во мне слабость, норовя обнаружить во мне очаг боли. Он невероятно жаждал ответов, которые смогли бы полноценно показать ему все краски картин моей жизни.