— Извините, — трогательная скромница-официантка, легким, боязливым голоском привлекла наше внимание, стоя у нас за затылками. — Там мужчина пришёл, просит вас позвать..
— Представился? — Спросил я, отыскивая в себе крупицы трезвости.
— Нет, — она опустила голову вниз, когда мы оба обернулись на нее. — Я испугалась узнать его имя, он… Его глаза..
Тут девушка подняла свое лицо к нам, которое действительно переполнял страх, проявленный ранее в голосе, и вовсе не мы были его нерушимым фундаментом. Я кивнул ей, дав согласие, что мы скоро выйдем к неизвестному гостю, и она также незаметно умыкнула в дверях, как и явилась.
— Я зайду через главный вход, а ты иди к нему отсюда, — высказал свой план Макс, достав пистолет для меня из-за пояса брюк. — Прикроешь?
— Как и всегда.. — Ответил я и принял пистолет Макарова в руку.
— Жди звон колокольчика у входа и сразу же выходи в основной зал.. — Его ноги были настолько невероятно послушными, несмотря на долгие посиделки в компании с алкоголем, что я даже не успел опомниться, как через пару взмахов моих ресниц он исчез из виду и, уже скрывшись за запасным выходом, энергично шел вокруг здания. А ещё через пару секунд и вовсе прозвучал обусловленный звон, предвещающий мой выход.
Инкогнито расположился за самым центральным столиком, и так получилось, что мы с Максом двигались к нему на встречу с двух противоположных сторон: я с лица незнакомца, а он со спины. Испытал ли я страх, который премного напугал нашу официанту? Скажу честно, да. Мне пришлось первым из нас двоих с Максом узреть его поднятый на меня взор: мертвенно бледных, с серым оттенком глаз, цепких, как когти ястреба, и вечно блестящих одержимостью и голодом хищника на тощем кем-то сильно избитом лице, нахальном лике человека, какого исправит лишь смерть. Настолько он был самоуверен, что даже не обернулся на Макса, который бесшумно, как кошка, приближался к нему со спины.
— Максим, — голос его прорезал пространство ровно между мной и моим другом и был будто способен говорить так, чтобы его слышали только в радиусе досягаемости наших локаторов. — Ты знаешь, кто стоит над твоим премного уважаемым стариком Климом?
— Ты кто? — Макс появился у него из-за спины и по-хозяйски расселся напротив, что пришлось сделать и мне.
— А ты Еврей? — Человек с разбитыми костяшками в хлам, еле сгибая тонкие пальцы, схватился за чайничек рядом и налил для себя парящий черный напиток.
— Нет. А ты? — Макс продолжал суроветь тоном, сложив при этом руки на груди.
— Неплохо, — неназванный рассмеялся, но быстро перестал и с ядовитой улыбочкой едва заметных губ на лице выдавил из себя речь. — Сколько же в тебе дерзости, юношеского максимализма, запала, что вот-вот разорвет тебя самого на куски, и это мне нравится… Нравится, очень..
— Мужик, — мое терпение лопнуло, и я, без сил слушать этого человека, так схожего со змеёй и по своему продолговатому виду, и по отраве в словах, грубо спросил. — Ты кто?
— А твое лицо мне знакомо, — он отпил чай из чашки, едва касаясь горячей жидкости истерзанными, от пропущенных ударов, губами и, задумавшись, точнее делая вид человека, вспоминающего что-то важное, вдруг резко воскликнул. — Точно! Ты Ник, тебе сегодня звонил и писал тот кудрявый парнишка. Он просил помочь, и знаешь, честно скажу, заступаться было не за кого. Ты правильно решил не приехать, сопляк скулил, как собачонка на вокзале, умирающая с голоду самой холодной зимой..
— Ты убил его?! — Я вскочил на ноги, не сдержав быстро прильнувших к горлу эмоций, и достал перед ним пистолет.
— Воу, какая реакция.. — Но он всего лишь продолжал ехидно ёрничать, не снимая с лица гадкой улыбки. — Ты действительно хотел ему помочь? Ну, извини, тогда ты бы лег с ним рядом ледяным трупом. Поверь, парнишка узнал лишнюю информацию, и не убрать его было бы неразумно..
— Неразумно было приходить сюда одному! — Ствол пистолета уже почти касался лба этого человека, а я все сильнее желал нажать на курок.
— А я не один, — руки наглеца игриво висели в поднятом состоянии, и он, переведя взгляд на Макса, по змеиному прошипел все с тем же хитрым оскалом. — Ты же видел, когда шел сюда, два минивэна у входа..
— Допустим, — задумчиво ответил мой друг и, положив руку на мое плечо, отождествляя этим жестом отмену приговора, продолжил говорить. — Полиция, значит, представиться не соизволите?