— Ммм, — послышался новый стон федерала, но это была попытка заговорить вновь, и вскоре он преуспел, так как, еле ворочая губами, ему все же удалось минимизировать болезненность от вещания слов. — Я… Говорил о двух миллионах евро… Неужели вы думали, что я стал бы переться сюда ради этих жалких кусков мусора..
— Какие евро? — Ошалелые глаза Макса превратились в два вкрученных шарика, и он сурово зашептал, стоя над искаженным лицом Бурова. — Чтобы восстановить чайхану, и этого-то много..
— Мне абсолютно фиолетово на чайхану, — слова его вылетали сквозь сомкнутые зубы, от того их звучание казалось железом, зажатым в тиски, и он во весь высокий рост встал перед Максом. — Люди Измаила послезавтра должны были взять два автомобиля, каждая тачка оценивалась под миллион евро, и так как исполнить работу некому, я округляю сумму и предоставляю вам шанс выплатить эту неустойку, причиной которой являетесь вы.
— Где же я тебе найду столько за раз? — Лицо Макса было подобно олицетворению всего сущего недоумения на Земле.
— Давай, капитан, мы угоним эти машины, — влез я со своим предложением, заметив, что мой друг угасает от услышанных цифр. — Таким образом рассчитаемся с тобой..
— Нет, Ники, — голова его даже не повернулась ко мне, он лицезрел страх, написанный крупными буквами, в выражении эмоционального беспокойства Макса. — Люди, которые предоставляют информацию по этим машинам, не дадут вам добро на этот угон, так как они соратники Измаила… Сами понимаете, дело семейное, можно сказать… Поэтому я приду через два дня за своими деньгами, готовьтесь..
Продолжая держаться за челюсть, Буров приложил свой кулак к лицу Макса и чуть сдвинул его зависшую голову на бок легким движением, играючи доказывая свое превосходство над нами. После чего стремительным ходом он покинул наш далеко не радушный приют и, несмотря на скоротечность походки, все же двигался вальяжно, уверенно в себе шагая всем своим гнусным существом в будущее, которое для него самого светило так ярко, что напрочь ослепляло рассудок…
— Почему вы так думаете? — Руки врача были сложены на груди, а одна из них в приподнятом состоянии держала голову, опершись в подбородок.
— Он не видел никаких преград, сметая на своем пути все: мораль, ценности, уважение к жизни. Из бездушия была соткана его плоть, а разум спроецирован низостью, самыми гадкими поступками, насыщавшими его существование повседневно.. — Я трагично прикрыл глаза, уставшие за столько времени от этой комнаты, и тяжелым грохотом вымолвил. — Я многое видел: как копы пытают людей током, чтобы раскрыть мелкую кражу, как вминают невиновного ударами в пол, как опускаются почки от ударов дубинкой, а после распухают ноги из-за того, что жидкость не может покинуть организм в полной мере. Я, как казалось мне, познал всю низменность, всю омерзительность, на какую способен человек… Но Буров — это отдельная каста, таких, как он, не много, но они есть… Бесчеловечный класс существ, которые не несут наказаний, и нет им равных во зле… Нет им даже олицетворений из мира природы, ведь даже скользкая, склизкая змея, убивающая милого мышонка, более благородное создание, чем те, кто ходит среди нас под видом людей..
Глава 13
Тогда уже был поздний вечер, и все действо с Буровым происходило лишь под нашей личиной. Тогда упоительное одиночество упало неподъемным грузом на наши сердца, и оно, пропитанное сверху опустошением, да безысходностью, плотной смесью этого коктейля, отравляло нам воздух, нам, молча внимающим собственным думам. Тогда дьявол покинул нас окончательно, и мы, несколько десятков минут, совсем неестественно, уткнувшись в собственные сознания, восседали все за тем же столом. Только лишь девушка, робкая и, казалось бы, такая трогательная в своей манере стеснения, периодически прерывала гробовое наше молчание своими словами, которые с таким трудом вылетали из ее уст, что ей поневоле приходилось заметно краснеть.
— Ник, простите, но нам и вправду пора закрываться.. — Голова ее склонилась вниз, и, я отвернувшись от нарастающих мыслей, вернулся в пространство и время настоящего мира, вдруг осознав, что девушка просит затворить заведение и покинуть работу уже в третий раз к ряду.
— Да? — Я взглянул на часы, поднимая запястье к лицу. — Верно, оставьте нам ключи и идите с последним поваром по домам, мы, скорее всего, заночуем здесь..
Я достал из кармана пиджака пачку купюр и протянул одну из бумажек этой девушке, которая недоверчиво подняла на меня свой взгляд, светом миллиарда звёзд сияющих глаз и в момент взора на мое лицо ее зрачки расширились по всей радужной оболочке до небывалых масштабов.