— Вот и все, Ники, — умерщвленный голос Макса, спустя неопределенное время, вывел меня из пресловутой прострации, и я кинул на него свой отравленный сожалением взгляд. — Конец.
Он вытащил пачку сигарет из кармана пиджака и трясущимися пальцами выудил из коробочки табачный сверток в одном экземпляре. Я повторил то же самое, и мы закурили, пряча сырые, потухшие глаза в плотном дыму друг от друга.
Шутка ли жить вне закона и самому, только лишь самому отвечать за все перед миром, шутка ли быть солдатом, воюющим с системой, с устоями этого общества, быть независимым от них, быть всегда одному? Насмешка ли это судьбы, умирать молодым, погибать без любви? Неизвестно мне ничего, и нет у меня ответов, да и никто не сможет объяснить всех тайн мироздания, даже создатель, если, конечно, он существует… Но мир для меня с его ценностями, навязанными какими-то людьми, всегда будет врагом, и не побегу я от смерти за помощью к этим несчастным, коих мнение из-за большинства считается верным… Нет, я побегу в объятия смерти и только, лишь бы она оказалась не подобной этому социуму, окружающему нас плотным кольцом, лишь бы эта старуха не имела всех этих повадок, тех лизоблюдств, тех лицемерных масок, пропитанных фальшью поганой, тех убогих, разлагающихся от смрада всепоглощающих чувств всепонимания, мнимой любви и терпения… Пусть она будет настоящей и искренней, пусть не будет в ней той синтетической дряни внутри, и тогда обниму ее я и уйду в вечность с покоем на сердце..
— Таким образом, я свыкся с пониманием неизбежной концовки, — не услышав никакого намека на звук, мне пришлось приподнять голову и открыть глаза, постиранные порошком старых и тягостных воспоминаний, но доктор не спал, как оказалось, он без каких-либо признаков жизни наблюдал, иногда щуря свой взгляд. — Я… Принял исход событий в себе и ближе к раннему рассвету уже более-менее пришел в объективное русло… Вы, наверное, и не понимаете, с чего вдруг нас так подкосило из-за всего лишь посещения каких-то двух людей за один вечер..
— Нет, милейший, — он наконец-то пришел в движение и, размяв шейный позвонок, склонил голову вниз. — Я в силах понять, что вам грозила смертельная расправа, помимо легшего долга на ваши плечи.. — И вот, прервавшись, он замотал головой, выдыхая теплый воздух из груди и одновременно нашептывая. — Я никак не могу сказать, что восхищен вами, потому что это слово не сможет описать, насколько вы мужественный человек… Вы были готовы оседлать саму суть смерти, отгоняя страхи перед кончиной… Это и есть пик возможности всего человечества, пусть и противоестественный пик… Вы глыба в моих глазах, Ник..
— Погибать не страшно, куда гораздо страшнее жить, — моя ладонь прикрыла глаза, я не хотел видеть его полный уважения взгляд, надоедливый своим очередным пониманием. — Жить так, чтобы вскоре умереть достойно, молодым, полным сил, никого не жалеющим, никому не соболезнующим… Искренне прожечь свою спичку, кем-то зажженную за занавесом вселенского мрака… С ярым огнем, пусть и на секунду, но пролететь свой маршрут и сгинуть в пустоте, где-то в небытии всего мира, навечно, в безликом покое..
Как я уже обмолвился, разум мой пришел в себя ближе к заре, и, ни капли не поспав на маленьком диванчике в зале, на котором я и провел ночь, мне пришлось устало, вялым и закостенелым телом двигаться к кофемашине. Но успеть взбодриться мне не удалось, и причиной тому стал Макс, непредвиденно энергично выбежавший из кабинета администратора в зал с копной пачек денег в своих хватких руках.
— Едем, — он, двигаясь по направлению к выходу, сцапал до кучи также те четыре пачки, лежавшие на столе еще со встречи с Буровым. — Шевелись, Игорь с Юрой нас уже ждут.
— Куда путь держим? — Я, что оставались силы, ускорился за другом.
— К законникам, — торопливо отвечал он уже на выходе. — Старшие всем сбором заседают всю ночь на Патриарших и все еще находятся там… Подмажем их гостинцами и будем молить о помощи.. — Когда мы садились к уже приехавшим Игорю и Юре, он склонил взгляд на приличную сумму у себя в цепких руках, но, увидев мое разочарование и неодобрение, констатировал факт, вжимаясь в плечах. — Выбора нет..