— Послушайте! — В какой-то момент меня взвинтила эта слепая наивность настолько, что я проорал этот призыв, как никогда яростно, и, подскочив на капот автомобиля, громким стуком подошвы о железо привел стаю глупцов в тишину. — А вас не смутили слова Клима о том, что они ждут команды от конторы?! Вас не тревожит, что война надвигается?! Мы же видели с тобой Кот одну и ту же картинку на сходке, сколько там было бойцов у воров… Британцев ждет бойня, и все мы попадем под удар вместе с ними!
— Силы одинаковы, Ник, а выбрать сторону нам все равно придется. И если уж законники нас отвергли в столь жуткий, как нам казалось ранее, час, то в чем причина отказываться от тех, кто предлагает место под могучим крылом? — Слова Макса были поддержаны бурным восторгом, а мои пущены на самотек, куда-то в пропасть воздушную, где незримо хранятся речи всех живых и усопших.
— Я виделся с Буровым, — выдавить мне из себя пришлось столь нерадостный факт, и масса людская умолкла, топорща на меня презрительный взгляд. — Вчера вечером просил его помочь, но даже он не посмел… Но из его слов мне стало ясно, что британцам отвели ровно два месяца неприкасаемости и развязности рук, что будет после, догадаться не трудно… И если примкнем к ним, с ними же и падем..
— С конторой якшаешься? — Сардонический оскал Лехи возымел свое право на существование, и он без уважения к своему старшему другу ляпнул то, что привело толпу к измывательному смеху, злому в своем исполнении. — А дальше что? Сдавать нас начнёшь?
— Рот закрыли! — Слюна свирепости моей выплеснулась вместе с рыком, и смех тут же заглох. — Оборзели?! Я нас из задницы пытался вытащить любой ценой! И не только свою шкуру, заметьте, спасал!
— Он правильно говорит, шанс был, заиметь защиту конторы, — Кот поднялся ко мне на капот, обращаясь к скопищу наглецов одобрительным тоном, ратуя тем самым мою предприимчивость. — Но даже если британцам ходить по земле осталось два месяца, то мы успеем за это время заработать сто миллионов евро и свалить отсюда, подальше от федералов, воров и остального шлака.. — Голова Макса взглянула на меня в ожидании чудесного моего согласия. — Верно же, брат? Мы же хитрецы, самое время обмануть наконец судьбу и обвести всех вокруг пальца..
Знал бы он тогда, что я ощущал на своих плечах, какая гора воссела и продолжала возрастать несоразмерным грузом для одного человека, с каждым прошедшим днём сдавливая меня чувством необъяснимой тревоги все сильнее и крепче..
— Ваших друзей можно понять, им предлагался освещенный путь, легкий, без терний, и они выбрали его.. — Врач попытался вылечить мою хандру, образовавшуюся у меня на лице в момент откровенности о необъяснимом состоянии беспокойства, но слова его мой слух оттолкнул, и я продолжил рассуждать в свое оправдание.
— Нет, а каким образом можно обуздать одухотворенные сорок человек, которые еще час назад ехали на смерть? — Я нервно массировал висок, слегка опираясь на пальцы рук. — Сорок преступников, которым мнение социума то по барабану, а мнение одного себе подобного так и подавно… Ничего я не мог исправить… Ни-че-го… Безвозвратно все это было.. — Я встретился с его взглядом, жаждущим моих сантиментов, но, разуверившись в очередной раз, что оправдаться перед самим собой невозможно, отмахнулся рукой от всего сущего. — Ладно, поехали дальше..
— Нет, нет, милейший, если желаете это обсудить, то мы обязательно во всем разберемся.. — Врач аккуратной манерой речи попытался вывести меня на слезливые эмоции, но не тут-то было.
— Нечего здесь обсуждать, — я прохлопал уже намокшие веки несколько раз и, отведя сожаление о днях ушедших в сторонку, продолжил трезво вещать, постепенно возвращая на лицо невозмутимую брутальность. — Мы тогда ошибочно ввязались в игру, неподвластную нашим умам, и, не понимая этого, на следующий день выдвинулись вдвоём с Максом на Чеховскую держать свой ответ..