— Рассказывай! — Я отшвырнул его руку, оскалившись на вспыхнувший передо мной шторм. — Скольких мужей ты убил в Афганистане?! Скольких детей и матерей лишил крова и заботы?!
— Ты закрыл бы свой рот, пока не поздно! — Красное его лицо в тот миг олицетворяло для меня озверевшего дикостью домашнего быка, готового растерзать тореадора в клочья.
— Ничего подобного! Пока я дышу, я буду добиваться от тебя истины! — Прокричал ему в лицо мой голос, неистово исторгающий короткую доктрину полыхающих аксиом и тем самым привлекший внимание всех присутствующих, чья гудящая атмосфера, с почти сотней людей в зале, умолкла, и я, без понятия почему, обратился ко всем. — Нуу! Скажите мне, на кой черт Польше покупать поддельное оружие у китайцев за такие бешеные деньги, когда их бесплатно оснащает военный альянс Европы?! — Молчание массы не прервалось после моей натуги в голосе, они лишь продолжали хлопать глазами то на Майера, то на меня, а я, взяв столик немца за край, резко перевернул его, выпуская пары негодования, так долго копившиеся во мне. — Ааа?! Что вы заглохли-то?! Испугались этого очередного погрязшего в чужой крови вояку?! А чего бояться, когда он и сам смертен, как и все его жертвы?! — Говорил я громко тогда, голосом оратора обращаясь к сочувствующей мне своре, а Майер, заряжаясь злобой, все ещё стоял у меня за спиной.
Затем, закончив нападки на его личность, я ловко развернулся и со всей мощи ударил немца в лицо, на что он горячо простонал от плотного попадания в челюсть и в ответ снес мою персону выпадом всего своего тела в район моего живота, тем самым, с гвалтом в воскресшей во звуке толпе, уложив меня на пол. В тот вечер преимущество наседания сверху оказалось для него выигрышным, и, нанеся пару увечий своим кулаком на поверхность моего лица, он слез победителем.
Но это был не конец противостояния, и поднявшие меня на ноги Кот и Леха, каким-то образом оказавшиеся рядом, сразу же ахнули от моей неугомонности, когда я повторил трюк Майера с ним же самим. Я повалил его уже из последних сил, и из-за этого, не успев нанести и трех ударов по лицу соперника, был свергнут. Теперь, вновь пребывая в невыгодном положении снизу, я снова получал по лицу, отвечая Майеру взаимностью, но более слабой, неотягченной. От этого зрители, увидев неизбежность исхода, единогласно скомандовали, и нас растащили двое громил, одним из которых фигурировал Юра. Он то и удерживал меня, сжав плотно руками, пока я стонал от гнева, как дикий загнанный зверь. Звуки эти нельзя описать словами и невозможно передать на холсте, они должны лишь быть услышаны воочию для полного понимания моего состояния незыблемой ярости..
Разбитый нос и окровавленные губы спустя пару минут, когда я уже более-менее пришёл в себя, продлевали напоминание мне о случившемся бое, но слова Майера, обращенные к толпе, не позволяли проанализировать свое поведение, так как насыщенные события еще продолжались.
— Что вы хотите знать?! — Майер, хрипя от злобы и пересохшего после драки горла, возопил на всех языках, которые знал. — Я к вам обращаюсь, Бородинские! Что вы хотите знать помимо суммы в чеке за ваши услуги?! — Тишина возымела свое право на существование после недолгих возгласов маргинального скопища, ранее реагировавшего на бой подстрекательским гулом. — Вот именно! Ничего! Заберете свои деньги, а остальное вас и не должно касаться! А ты?! — Лицо Майера, окровавленное и зубоскальное, обернулось ко мне. — Определись уже, святоша ты или преступник, подобный всем нам?!
— А у преступника не может быть моральных принципов? — Лена, стоявшая позади Кота, вынырнула из-за его спины и пластично, как кошка, вывернулась от внезапной хватки племянника. — Подожди, Максим, здесь человек явно хочет, чтобы ему брызнули горькой правдой в глаза.
— Деньги — вот ваша правда.. — Уже не крича, но все же враждебно прошипел Майер. — И поверьте, если бы вы знали всю горечь реалий, то вас бы здесь не было..
— Так может, ты ошибаешься? — Лена подошла к нему совсем близко, встав от него на расстояние вытянутой руки. — Вдруг мы более благородны, чем кажемся со стороны?
— Отпусти его.. — Майер скомандовал Юре выпустить меня из крепких объятий, а сам так и не отвел хрустальный взгляд от нежной Лены, чей бархатистый голосок успокаивал его, да и всех, лишь своим монотонным контральто. — Хорошо! Да будет так… Ник прав, мы сами выдумали, что Польша имеет право владеть этим грузом..
— Майор! — Послышались возгласы неодобрения масс на вскрытие истины, и гам вновь возродился; нам слышались укоры в сторону немца, виделись мины, угрюмо сожалеющие, что он принял такое решение.