— Заткнулись все! — Командирские уста уткнули всех приказным кличем, и уже в воссозданной им тишине Майер спокойно объяснился перед нами, вскрывая кровоточащую правду, будто гнойную ранку ножом.
О том, что Джек Богов чуть не погиб при встрече с Виктором Марсовым, о том, какая сила стоит за этим миллиардером, о том, как им поставили условия доставить груз, о том, что сам груз вскоре должен сыграть немаловажную роль для глобалистов, тайно восседающих так высоко, что мы не то чтобы не способны осознать всю их нескончаемую распростертость господства, но даже не можем разглядеть полы их ног, скрытых за облаками проблем, как собственного происхождения, так и тёмными тучами бед, зачатыми мировым беспорядком..
— Постой, Майер, — Кот, потрясенный, как и все мы, услышанной информацией, огласил конкретный предмет интереса. — А как это вооружение поможет развязать войну в Восточной Европе?
— Как началась Вторая мировая война, знаешь? — Послышался ответный вопрос из толпы, когда уставший Майер, от ужасающей правды поник, опустив глаза в пол.
— Немцы, переодетые в польскую форму, захватили собственную радиостанцию в Глайвице, тем самым дав самим себе повод для вторжения.. — Проговорил Кот, постепенно от слова к слову скатываясь вниз на октаву, пока голос его совсем не пропал, и он, от понимания ответа на собственный вопрос, словно к полу прибитый спекшимся воздухом, замер, открыв рот на побледневшем лице.
— Провокация значит, но какой же масштаб должен быть при таком количестве оружия и амуниции? — Теперь мои губы, пересохшие, взбитые, распахнулись от умопомрачительного вопрошания..
Лица наших людей были наполнены отчаянием, а на гладкой коже под уголком глаз Лены я вообще увидел бегущую вниз слезинку. Такая мертвецкая тишина воцарилась тогда, что не было слышно даже дыхания кого-либо из присутствующих. И только я сделал несколько едва слышных шагов вперёд, ожидая ответа от Майера, как и прежде настойчиво требуя своего права на знание.
— Белоруссия имитирует нападение польской армии на свою территорию, — уже совсем не хрустальные глаза Майера поднялись в мою сторону, и я остановился, так как от ответа моментальный ступор повязал с головы до ног мою возможность движения. — Таким образом, на планете образуется третий действующий крупный военный конфликт… Они уже ввязали в гражданскую войну в Сьерра-Леоне несколько африканских стран… На Ближнем Востоке также эскалация достигла участия четырёх государств… Этому нет конца: война, мировые кризисы, ресурсы… Все это является подвижкой к спросу и предложению, к незримой власти тех, кто правит нами через посредников, через правительства и силовые структуры, а они, в свою очередь, руководят масс-медиа, рекламой, религией, образованием, ну и, конечно, самой грозной силой — криминалом, организованным ими же. — Он сделал шаг к Лене и аккуратным движением своего пальца снял ее очередную слезинку, быстро устремившуюся по острым скулам вниз. — Правда бывает настолько отвратительной, что иногда добиваться ее совсем не стоит, пока она сама не решит вам раскрыться..
Затем он покинул зал, быстро убравшись прочь. Но мы так и продолжали искомо стоять, пытаясь найти самих себя в пространстве, пока кто-то из рядов людей Майера не попытался нас обнадежить.
— Не волнуйтесь вы так, Джек и Алекс позаботятся о том, чтобы груз не попал в руки силовиков..
— Они еще не приняли решение.. — Кто-то также опроверг слова первого, и среди толпы начались обсуждения и споры, принимающие вид базарного трепа.
С трудом пробравшись через крепкие спины и плечи оживленно дискутирующей оравы поближе к Максу, я вырвал его за плечо к себе и, пытаясь перекричать нависший в атмосфере зала гомон, выпалил ему свой вопрос.
— И что теперь делать?! — Он смотрел на меня растерянным лицом подростка, совершившего ошибку, первую после череды успешных событий, к которым он так по-ребячески привык, что сейчас ему было и стыдно, и страшно, ведь ответственность возлагалась в большинстве на него, потому что именно он пренебрег моими доводами еще тогда, в темном переулке никем не заселенных дворов.
— Дай ему прийти в себя, Ники.. — Облик Лены возник между нами из ниоткуда, и, взяв нас под руки, она принялась инертно толкаться к выходу. — Вам обоим стоит вдохнуть свежего воздуха..
Спустя уже пару минут мы втроем расселись на крыше гостиницы, молча вглядываясь в черную твердь, утыканную несчетным количеством серебристых гвоздиков, которые не только красуются перед нашим взором в ночи, но еще и удерживают от нас непроглядную тьму сей Вселенной. Там, бесконечно высоко, кто-то в хаотичном порядке вбил их в небесные своды; этот кто-то пригвоздил темные начала времен, заботясь о нас, и теперь, позабыв о тревоге и страхе, мы, чаще воодушевленно, но реже покинуто, мечтаем об этом загадочном плотнике, озираясь глазами детей в глубины космической бездны. Такие оригинальные ответы предоставляла фантазия древних наших предков на вопросы, все гуще зреющие из поколения в поколение в их голове, когда они откидывали шею назад и возводили глаза к, казалось бы, необозримому куполу. Эти легкодоступные к восприятию мировоззрения, вероятно, упрощали им жизнь, думалось мне. Возможно, как раз-таки они были счастливы в своей простоте обыденных дней, а не мы, вечно усложняющие бытность всего сущего. Мы и ведь только мы сами, рьяно требуем мира, без покоя на собственном сердце, бессознательно разжигая еще больше страстей..