— Через пару дней я лично привезу тебе его башку в Штаты. — Пообещал легко и непринужденно Ветров, стоявший подле столика.
— А на сегодняшний день нельзя его трогать, — добавил Джек, излагаясь стройной мудростью в голосе. — Если он погибнет от наших рук преждевременно, то в ту же минуту контора даст команду фас всем криминальным диаспорам… Перемирие кончится, и тогда завтра, по прилету двух групп Майера, в Питере и Краснодаре, наших людей либо арестуют, либо перестреляют, а здесь, в Москве, без вариантов начнется война..
Лицо Джека, приметил я тогда из угла, как оказалось, было прекрасным изваянием природы, что под синяками и увечьями, которые сошли на нет за два месяца, пока мы пребывали в Китае, скрывался настоящий облик ослепляющего Аполлона, смешанный с величественной брутальностью Зевса и воинственными чертами Ареса. А если вкратце, то пред Максом восседал Тор: не златовласый, а пепельно-белый, не гора мускул, а жилистый, не задорный, а окутанный непокорным нравом, будто монолитным доспехом, сотканным из сплавов самых крепких металлов, что не треснут в мороз и не позволят отступиться, сломить твердость духа даже под палящим знойным солнцем в гиблой пустыне..
— Улицы города станут полигоном для перестрелок, — шепнула Ангелина на ухо Максу, пытаясь вразумить его. — Давай просто улетим, позволив профессионалам самим справиться..
— Нет! — Словно огрызнулся Макс на все уговоры и трактаты, предвещающие нелегкое будущее, наотрез отказываясь от всего лишь одним словом и вскоре отстранился от своей любовницы вовсе.
— Ты остановил одну войну, но хочешь развязать другую.. — Произнес Алекс, обращаясь к Максу с укором, но тихо, стараясь не воспалять и без того потрясенный его разум.
— Я хочу?! — Но Макс все же разгорячился и, осушив новый стакан виски, с бурным слогом на устах встал на ноги. — По-моему, это вы явились на наши земли творить беспредел… И передел в криминальном мире происходит только из-за вас! А знаете что? Я убью Бурова без вашего дозволения, и будь что будет.. — Рассудок его помутнел от гнева, горечи, от выпитого алкоголя, и вскоре другие его эмоции вывернулись наружу, именно тогда, когда ярость сгинула; она, бессильная бестия, спряталась в темноте, раздвинув широкий выжженный простор для бьющего фонтаном отчаяния. — Они… Они убили Лену… Ее же больше нет… Нет больше и моих друзей… Нет у их родителей больше сыновей, за которых я должен был отвечать головой… Нет больше никого, и меня нет… Умер я там, вместе с ними, и жить мертвецом теперь мне всю жизнь..
Закончив, он развернулся, чтобы уйти, убитый душераздирающим горем, претерпевший и без того немало крахов за жизнь, но это был последний, фатальный удар от судьбы… И казалось мне, что больше не будет в нем той силы, какую я видел всегда, той отваги и хитроумия в его мыслях и в его всеобъемлющей сущности. Но вдруг окосевшие ноги Макса остановили свой косолапый ход, и он вполоборота обратился ко всем, смотря в никуда..
— Что… Если я покончу с этой тварью за пределами государства? — Пьяные глаза его смотрели в пустоту пространства, красные и слезливые, они взирали лишь в одну точку, прорезая всех, кто заглядывал в них, горьким ножом, затупленным на шпиле и не острым на лезвии.
— Тогда мы сможем выкроить для себя ещё пару дней.. — Ответил Алекс, собрав исполинские руки на груди в позиции вопросителя. — Есть идеи, как это сделать?
— Мне нужны всего лишь два пилота для этого.. — Сплел слова Макс, своим словно обмякшим языком.
— Ветер? — Властной хваткой своего обращения Джек Богов тут же призвал рыжего паренька.
— Найдем таких. — Без права на ошибку в ответе проговорил Ветров, и Макс, услышав необходимое одобрение, без всяких объяснений своей задумки тронулся в прежний путь.
Я же не стал догонять его сразу, так как увидел, что Ангелина рванулась за ним раньше меня, и ей явно требовалось уединение, чтобы без посторонних попытаться привести любовника в чувства. Отогнать от него невидимых демонов, что нашептывают ему на ухо о неприглядной мести, склоняя его отринуть безопасность и броситься сломя голову на тропу убийств… Но вскоре после ее нерадостного возвращения я понял, что она проиграла, полностью и бесповоротно потеряв того, кого, возможно, даже любила, ибо когда я, в свою очередь, отправился в сторону выхода, глаза ее цвета вязкого дыма сверкали от слёз на свету..
Любил ли сам Максим Котов ее, я не знаю, но могу сказать точно, что человек, переживающий столь непосильное горе, утрату, способен напрочь вырвать из себя душу вон и перестать испытывать все, какие-либо известные этому миру прекрасные чувства. Остаться человеком после того, что мы пережили, испытали, увидели и в полной мере ощутили, является трудным процессом, так как зло, к которому мы прикоснулись всем своим развернутым сердцем, невероятно заразно… И лишь немногие люди, всего-навсего единицы, способны без последствий преодолеть или даже переболеть столь сильную тяжбу, не заразив ею других..