Отлично потрахались, следовало признать — болело всё. Не так, чтобы стонать и просить обезболивающее — скорее, как после чересчур интенсивной, на грани сил, тренировки. Ну, не считая саднящей боли внутри — такого ни одна тренировка не обеспечит. Но в целом скорее приятно: боль-усталость всегда порождала у агента Линтариены какое-то очень глубинное довольство. Как говорят политики — «чувство глубокого морального удовлетворения». Лин ухмыльнулась: «Даже очень глубокого, но скорее уж аморального».
Вставать не хотелось. На столике рядом с кроватью нашлась баночка с мазью, и Лин, снова ухмыльнувшись при мысли о Ладуше, воспользовалась ею по назначению. Вчера они и правда слишком увлеклись — раньше мазь только холодила, а теперь ещё и ощутимо пощипывала. Но в остальном…
Лин потянулась, закинув руки за голову. Вчерашний раздрай сменился ясностью и спокойствием, как будто разнузданный секс основательно вправил мозги. И вот этим вправленным мозгам вдруг стало очень интересно то, о чём всё это время Лин как-то не слишком задумывалась.
Если бы раньше, дома, ей сказали, что она станет получать удовольствие от грубого соития… что будет радостно отдаваться кродаху, у которого еще три десятка анх… добровольно нацепит на себя ошейник и, мало того, вдобавок станет защищать своё право носить этот символ полной принадлежности единственному кродаху — без взаимных обязательств… Да она бы сначала расхохоталась, а потом в морду дала!
И тем не менее — именно это с ней и происходит, и она всем довольна. То есть, разумеется, не всем, но недовольна-то она только тем, что ей мало! Прежние страхи ушли. Природа анхи… нет, Лин отлично помнила, как вчера размазывала сопли и причитала о подавителях и ошибке эволюции. И на самом деле в тех вчерашних мыслях есть правда. Когда твоего кродаха нет рядом…
Куда же делась прежняя Линтариена? И стоит ли жалеть о ней? Лин не знала ответов, но она хотя бы дошла до вопросов. И, кажется, самое время как следует над ними поразмышлять. Потому что прежняя Линтариена, как огня боявшаяся своей природы, была уверена, что лучше смерть, чем такое вот. И уж точно не стала бы уважать себя нынешнюю. Но нынешняя Лин совсем не думала, что недостойна собственного уважения. В конце концов, разве секс или его отсутствие делает человека человеком? Во всём остальном она осталась прежней — верно? Она считает подлостью то же, что считала раньше. Так же ценит друзей, храбрость, знания. Так же — даже, кажется, больше — уважает ум и решительность. Скучает по работе… хотя, похоже, общение с Асиром в чём-то ее заменяет. Хотя бы по части адреналина…
В дверь тихо постучали, Лин привстала, прикрывшись простыней:
— Войдите.
— Госпожа Линтариена, — сказал заглянувший клиба. — Владыка ждет вас к завтраку.
— Да… — Лин осеклась. — Постойте. Одежда. У меня здесь ничего нет.
Кровь бросилась в лицо, но не от смущения, как было бы, наверное, еще недавно, а от какой-то домашней, словно пришедшей из прошлого мысли: «Ничего себе вчера погуляли!»
— Не беспокойтесь, вас никто не увидит. Одежду принесут в покои владыки. Пойдемте.
Лин проглотила чуть не сорвавшееся с языка «многообещающе звучит», завернулась в простыню и пошлепала следом за клибой.
Оказалось, что до покоев владыки тут ровно десять шагов. Клиба распахнул перед ней двери и, низко поклонившись, исчез.
Эту комнату Лин узнала сразу. Была здесь только однажды, но в память врезалось все — с невероятной четкостью, даже не фотографической, а какая бывает, когда взгляд выхватывает окружающее при вспышке молнии. Огромная кровать — тогда постель на ней была скомкана, сейчас тоже, но не так… Инкрустированный перламутровый столик — тогда на нем стояли лекарства и кувшин с вином, теперь — кофейник и две чашечки, блюдо со сладостями и еще одно — под крышкой, наверное, горячее на завтрак. Широкий подоконник — Лин прекрасно помнила, какие от него остаются синяки, если грохнуть спиной с размаху. Или удар пришелся об стену рядом? Странно, что именно это вылетело из памяти.
— О чем ты думаешь с таким лицом? — Асир, в отличие от Лин полностью одетый, развалился в роскошном белом с золотом кресле — поза расслабленная, машинально отметила Лин, но чувствуется внутреннее напряжение. Куда-то торопится? Но зачем тогда позвал ее на завтрак? Нет, с Асиром навыки агента охранки работали плохо — читать его не получалось.
Лин оглянулась — она помнила, зеркало висело перед кроватью, у двери. Пожала плечами:
— Что не так с моим лицом? — вроде бы выглядела как обычно.
— Ты будто духа песков вдруг увидела.
— Что-то вроде морских дев? — предположила Лин. — Про духов песков я еще не слышала. Расскажи при случае, что ли. И — нет, ничего такого. — Она глубоко вздохнула, подошла к Асиру и остановилась с ним рядом. Мизерная дистанция — но все же дистанция. — Просто вспомнила. Неожиданно.