— Ты впервые получишь их так — выбрав сама.
Асир подошел ближе, Лин не видела его, но чувствовала, кажется, каждый шаг. Он не дотрагивался, и ожидание прикосновения с каждой секундой становилось все мучительнее.
— Но причина не только в этом. Ты меняешься. Я чую анху, нормальную, здоровую, жадную. Сегодня будет сложно. Очень. Терпи.
«Чую анху»… Лин ведь совсем недавно думала об этом. О собственных изменениях. О том, с какими чувствами на себя нынешнюю смотрела бы она прежняя.
— Да, я знаю, — призналась она. — Насчет перемен. Они… тревожат, наверное.
— Ладуш считает, я сошел с ума. Ты не готова к такой толпе кродахов. Но я хочу, чтобы ты пережила это сейчас. Сразу, а не постепенно. Если станет совсем невыносимо — скажешь.
Пальцы наконец толкнулись внутрь. Вошли сразу глубоко. Лин ахнула и прогнулась назад, вбирая в себя, насаживаясь резко. Вскрикнула — в самой глубине проникновение отдалось болью, не сильной, но неожиданной.
— Двух хватит, — будто поняв, в чем дело, сказал Асир и ухватил за бедро свободной рукой. — Замри.
На какой-то миг Лин даже дыхание задержала. Потом медленно выдохнула. Пальцы внутри ощущались так… ярко? Так отчетливо, слегка болезненно и в то же время приятно, и непонятный самой Лин инстинкт требовал двигаться, получить больше.
Она изо всех сил сжала резное дерево спинки. Постаралась почувствовать свое тело в пространстве. Влажная от ее пота скользкая ткань под коленями. Теплое дерево под ладонями. Асир позади. Пальцы внутри, рука на бедре.
Так и должно оставаться. Двигается — Асир. Она — неподвижна. Почти как в учебнике, «система из двух тел».
— Да, — выдохнула она.
Но легче было сказать, чем сделать. Асир вталкивал и вынимал пальцы мягко, неторопливо, только вот после каждого толчка вело следом: держать, не отпускать, и Лин сжималась изо всех сил, стараясь никак больше не шевелиться, даже дыхание сдерживала. Удовольствие нарастало мягко, неспешно и неотвратимо, словно прилив в скалах. Все больше, больше… А потом Асир добрался до ее плеча. Покусывал не больно, но ощутимо, в такт толчкам. Пальцы внутрь — укус, наружу — язык по коже. И это было так, словно плавно набегающие воды прилива вдруг насытились электричеством и стали бить током. Укус — разряд. Язык — снова разряд. Лин вздрагивала всем телом, не стонала — вскрикивала, хватая воздух пересохшим ртом. Она не контролировала тот судорожный ритм, в котором сжималась вокруг пальцев. Она текла, ткань под коленями стала мокрой не от пота — от смазки. Мучительно сладко ныло внизу живота, она балансировала на самой грани, вот-вот, казалось, должна была сорваться в оргазм — но не срывалась. Судорожно сжимались мышцы уже не только в промежности — живота тоже, бедер и вроде бы даже спины. Не хватало самой малости, чуть более резкого движения, сильного толчка. Но Асир, как нарочно, замедлился, даже укусы стали реже, и Лин уже не кричала — всхлипывала.
— Готова?
— Да, да! — она почти не осознавала, что с ней, о чем спрашивает ее кродах. Не знала, к чему должна быть готовой. Было все равно. «Да — мне хорошо», «Да — я слышу тебя и слушаюсь», «Да — я готова сделать все, что ты сейчас прикажешь». Наверное, так.
— Нельзя. Терпи.
«Нельзя» — чего? Лин хватала воздух, мучительно хотелось то ли закусить все-таки губы — но она помнила, нельзя, тоже нельзя… то ли сорваться, насадиться всем телом на мучительно медленные пальцы, и ничего, если будет больно, пусть.
Хватка на бедре вдруг исчезла.
— Возьми, — велел Асир.
— Что? — непонимающе прошептала Лин. И тут же в рот тоже толкнулись пальцы.
— Не откуси. Владыка Имхары без пальцев — это слишком.
Наверное, она засмеялась бы, если бы могла. Дурацкая шутка. Рот наполнился слюной, она невольно сглотнула — и судорога наслаждения прошила все тело. Вкус Асира. Бездна. Гораздо гуще, насыщенней, концентрированее запаха. Лин замычала, пытаясь сразу и сказать что-то — знать бы еще, что! — и облизать эти пальцы сразу все, снять с них этот чудесный вкус и оставить себе.
— Такие губы просят член, но обойдемся пока.
Член? До мозгов доходило с трудом, но доходило. Да. Надо попробовать. Обязательно. Вкус члена… вкус, когда Асир кончит ей в рот… Лин глухо застонала, сжимая губы, зажимаясь вокруг пальцев, изо всех сил стискивая бедра. Наверное, если бы ее рот был свободен, она сейчас… что? умоляла бы? наверное, нет — о чем? О члене? Но ведь Асир уже сказал — обойдемся пока. Пока. Значит, позже — будет. Хорошо. Она подождет.
Асир сказал — «терпи». Странно. Терпят — боль, а не удовольствие, так? А ей хорошо, так хорошо… почти на грани… Еще бы немного, и… а, точно — «нельзя».