— Устала. Спать хочу. Слишком много впечатлений.
— Спать? — почудилось, что Ладуш, то ли всерьез, то ли в насмешку, просит уточнить, и она уточнила, вспыхнув:
— Одна!
— Вот как. Ты интересный случай, Лин. Но потерпи это общество еще немного. Скоро они вспомнят о том, что сераль владыки открыт для дорогих гостей, и отправятся выбирать себе анх для достойного завершения ночи. Тогда и тебе будет прилично покинуть высокое собрание.
— Но спать все равно не придется, — едко усмехнулась Лин. — Сераль угомонится разве что к рассвету. Хотя можно, конечно, закрыться в оружейке, маты достаточно мягкие, чтобы на них выспаться.
Ладуш покачал головой:
— Не стоит, если не желаешь дать повод для вопросов и сплетен. Впрочем, зайдем ко мне, угощу тебя настойкой. Крепкий здоровый сон гарантируется.
Словно из ниоткуда рядом возник Сардар, спросил резко:
— Где владыка?
— Полагаю, в кабинете, — ответил Ладуш. — С Нариманом.
— Значит, не мешать, — от первого советника полыхнуло бешенством. — Веселый денек. А уже завтра нам придется принимать нижайшие извинения за Кадорима.
— Как не вовремя, — бесцветно проговорил Ладуш. — Исключительно не вовремя.
— Пойду, дождусь его у кабинета.
Лин в этом коротком диалоге поняла только то, что завтрашний день будет не легче сегодняшнего. Асир не посвящал ее в свои дела, это было понятно, но досадно. Хотя сегодня, с Нариманом, вроде как начал?
«Кадорим», — повторила она про себя. Пока стоило запомнить очередное имя, а дальше… дальше будет видно.
Она на мгновение прикрыла глаза. Тут же окружающий гул голосов стал слышнее, ввинтился в уши, заставив поморщиться и, кажется, даже покачнуться.
— Тебе и в самом деле нужно поспать, — Ладуш подхватил под руку. — Пойдем, отправлю тебя с евнухом.
— Настойка отменяется? — Лин через силу улыбнулась. — Спасибо, господин Ладуш. Для одного дня и правда слишком много.
Поймала на себе внимательный взгляд Акиля, но осталось ощущение, что тот не единственный заметил мгновение ее слабости. Очень уж характерно защекотало между лопаток.
— Кто пялится мне в спину? — спросила, едва разжимая губы.
Ладуш чуть сместился в сторону. Покачал головой:
— Уже никто. Но там собралась занятная компания. Вахид, Джад и Шарух, советник Назифа. Еще несколько клиб, но вряд ли стоит подозревать их в бесцеремонном любопытстве.
Они продвигались к двери медленно и осторожно, словно лодка среди дрейфующих льдов, и Лин вдруг вспомнила еще об одном, что требовалось обсудить с Ладушем. И, судя по словам Асира, достаточно срочно. Но уж точно не здесь.
Дверь открылась и закрылась за спиной, отсекая шум голосов и тяжелую, удушливую смесь запахов. Лин вдохнула полной грудью, воздух в коридоре был свежим и прохладным, из распахнутых окон доносился кружащий голову аромат ночных фиалок. Евнух ждал под дверью, как пес, знающий, что в любой миг может понадобиться хозяину.
— Отведи госпожу Линтариену в ее комнату, — велел ему Ладуш, — дай снотворной настойки и проследи, чтобы никто не побеспокоил ее.
— Мы можем поговорить утром? — быстро, пока он не вернулся в зал, спросила Лин. — Владыка велел обсудить… кое-что.
У дверей застыли стражники, не стоило болтать лишнего.
— Утром, — кивнул Ладуш. — В любом случае я должен оценить твое состояние, прежде чем разрешить еще один настолько же тяжелый день.
— Хорошо, значит, до утра. Легкой вам ночи, господин Ладуш.
Путь до сераля показался слишком коротким. Блаженная тишина, ночная прохлада, чистый, душистый воздух. В серале все это сменилось тем же убойным коктейлем, что и в Лазурном зале: голоса, разве что в другой тональности, густой приторно-сладкий аромат духов, смешанный с таким же густым запахом возбуждения. К Лин кинулись, сгорая от любопытства и ожидания, всей толпой, как хищники на добычу.
— Что там?
— Где же гости? Придут они сегодня?
— Не глупи, Кифая, конечно же, придут! Но скоро ли?
— Да, когда уже?
— А ты, Лин…
Евнух цыкнул, отчеканил:
— Госпожу Линтариену не беспокоить! Приказ господина Ладуша.
— Я в купальни, — сообщила ему Лин.
— Я принесу вам туда халат и настойку, госпожа. Ужин не желаете?
— Нет, — вздохнула она, — только спать.
Смыть с себя неприятные запахи, залпом выпить приторную настойку, завернуться в одеяло с головой — все это Лин проделала почти не осознавая. Евнух встал в дверях, охраняя ее сон. Прихода в сераль высоких гостей она уже не слышала.
Казалось, прошло всего мгновение, как над ухом раздался тихий, но настойчивый голос евнуха: