И никакой ведь течки. Если оно всегда так, у всех, неудивительно, что «сестры по сералю» только о кродахах и болтают. Но у нее-то, кроме зашкаливающих гормонов, есть еще и мозги? Или уже нет? Спросить бы у профессора, может, это временное явление? На фоне резкого соскакивания с подавителей? После течки они так и не поговорили, профессор взял у нее кровь на анализ, а на первый же вопрос заявил: «Не мешайте занятому человеку работать, агент… ох, простите, госпожа Линтариена». И это «госпожа» у него получилось настолько издевательски, что Лин плюнула и ушла. И снова подступаться к нему с вопросами нет никакого желания. Проще Асира расспросить, а еще лучше Лалию. Но это потом, когда митхуна вернется с течки.
Мысли о течке — о чужой течке! — снова вызвали целый ворох ярких и вкусных воспоминаний. Если сейчас позовут к владыке, точно придется сразу выхлебать вчерашнюю умиротворяющую настойку.
Или понадеяться на Акиля, который одним своим присутствием перешибает абсолютно все чувства, кроме тревоги?
А может, ее так накрывает от запаха «сестер»? С утра пораньше от них несло кродахами и сексом так, что хотелось заткнуть нос, а лучше сбежать, и Лин уже обругала себя, что не попросила сразу подать завтрак в сад. Ну да, в саду как раз гуляла компания Гании.
Лин удивлялась, как быстро сераль забыл беспрерывный вой этой истерички после истории с Наримой и хрычом. Хотя, наверное, не стоило удивляться: кто здесь повел бы себя разумнее при таком крушении надежд? Как только успокоительные Ладуша наконец-то подействовали, Ганию стали откровенно жалеть, а Нариму теперь вспоминали не иначе, как с эпитетами «змея» и «предательница». Как всегда, виноват во всем тот, кто не может защититься. А освободившееся место Наримы рядом с несчастной Ганией заняли сразу две анхи. Лин невольно поморщилась. Если раньше ни Захра, ни Рафия не вызывали никаких эмоций, то теперь раздражали. Трудно было понять, чем их так привлек статус лучших подруг главной истерички сераля, а главное, почему на этом месте они настолько изменились. Раньше вели себя скромно, рта не открывали лишний раз, теперь же высказывали свое ценное мнение во весь голос и свысока. Принялись гонять клиб за каждой мелочью, требовать каких-то особенных притирок и чего-то еще, во что Лин и вникать не хотела. А перед гостями-кродахами вели себя так, будто брали мастер-классы у Наримы. Хотя, может, так оно и было. И постоянно шипели о высоко забравшихся подзаборных и трущобных, хотя ни на Лин, ни на Хессу при этом даже не смотрели. Такая откровенная провокация почти забавляла, но раздражала все-таки больше. Так что в сад совсем не тянуло. Но слушать, кто, как и с кем провел ночь, ничуть не лучше, а в общем зале говорили именно об этом. Хвастали подарками, жаловались на недостатки кродахов, гадали, кто из приезжих только развлекается, а кто не прочь и жену взять из сераля владыки Асира.
Лин от бесконечных пересудов по кругу медленно, но верно зверела и начинала завидовать. Нет, не «цыпляткам», а Хессе и Лалии. Хессе — просто потому что та не слышит всего этого. А Лалии — ну понятно, почему.
Пока колебалась, вопрос решился сам собой. Дверь сераля открылась, заставив всех присутствующих анх резко умолкнуть и повернуться, а потом со стоном разочарования вновь заняться своими делами и бесконечной болтовней. А Лин сразу узнала вошедшую клибу, хотя и была в день их знакомства не вполне дееспособной. Фариза.
Пожилая клиба обвела общий зал внимательным взглядом, и Лин быстро пошла навстречу.
— Добрый день, Фариза. Рада вас видеть. Вы ведь ко мне?
Вдруг подумалась, что она могла прийти и по каким-то другим делам — сейчас у всех во дворце хватает работы. Но Фариза тепло улыбнулась.
— Господин Ладуш велел как следует присмотреть за вами, госпожа.
— С его точки зрения я точно в этом нуждаюсь, — согласилась Лин. — Пойдемте ко мне.
В комнате Лин служанка осмотрелась с откровенным любопытством. Покачала головой:
— И только скажите, что он не прав, молодая госпожа. Ни украшений, ни косметики. Хотя, вижу, бальзамы мастер Эниар прислал, и вы все-таки пользуетесь ими. Но ведь одних бальзамов мало.
— Вы можете научить меня остальному. Если честно, я даже не догадывалась о том, сколько всего можно сделать… для себя. — Она вдруг смутилась. — Мне никогда не было нужно такое. А теперь…