Потом был еще один глоток, и еще, и снова. Она не открывала глаза, не видела, сколько осталось в бокале, но хорошо бы больше. Потому что странные, ни на что не похожие ощущения постепенно затягивали. Она будто поймала неслышимый ритм, плавный, но неотвратимый, как морской прибой. Глоток, выдох, движение губ навстречу, мягкое, терпко-сладкое сплетение языков. Сладость на языке Асира и на ее собственном. В ушах шумело, будто не шербет пили и даже не вино, а крепчайшую настойку. И Лин даже не сразу поняла, когда с затылка исчезло давление ладони, зато остро почувствовала руки Асира на своей груди, уже освобожденной от жесткого лифа. Глухо вскрикнула в поцелуй, когда пальцы уверенно сжались на сосках, и подалась навстречу. Вскинула руки, обвивая Асира за шею. По телу прошла медленная, тягучая, как шербет, дрожь, между ног стало мокро и горячо, грудь словно плавилась под пальцами Асира, и всего этого было одновременно очень много и очень мало.
— Еще, — попросила она. — Больше.
— Больше шербета? Или меня? — со смешком спросил Асир. От заметной хрипотцы в его голосе стало еще жарче. И захотелось срочно сорвать с себя мешающую одежду, хотя что там ее осталось, только шаровары. Ведь так и Асиру будет проще.
— Тебя, — Лин поймала оказавшиеся совсем близко губы, вкус шербета на них обещал то самое «больше», и как-то отстраненно мелькнула мысль, что теперь никогда она не рискнет пить шербет в серале, на глазах у других анх. И вообще на глазах у кого угодно. Кроме Асира. Теперь уже она углубила поцелуй, наверное, неумело и неловко, но сейчас было не до стеснения и сомнений. Она хотела целовать Асира. Хотела слизнуть капельку шербета с его языка и понять, почувствовать, как это. Как это чувствовал он? Сладко. Мучительно откровенно. И возбуждающе.
Асир сдернул с бедер шаровары, подхватил ее под мышки, поднимая с колен. Лин задергала ногами, пыталась окончательно избавиться от одежды, не размыкая объятий. Как-то у нее это получилось, штанины перестали спутывать ноги, и она выдохнула торжествующе:
— Да, теперь да!
— А когда-то было нет?
— Мешали! — сердито — не к Асиру сердито, а к шароварам, объяснила Лин.
— В следующий раз предлагаю раздеться сразу, — рассмеялся тот, затягивая ее к себе на колени. — Так знания лучше всасываются.
Провел ладонью по ее спине, сверху вниз, с нажимом, она подалась и прижалась — и ахнула, ощутив зажатый между телами член. Напряженный, готовый. Привстала на коленях, теперь головка упиралась в пупок, а Асир придерживал спину ладонью, не давая двинуться выше, и словно ждал чего-то.
Максимальная близость и максимальная недоступность. Одновременно.
Бездна, разве так бывает!
Лин чувствовала, как все сильнее бьется сердце, учащается дыхание. Кажется, от нее остались только эти простейшие ощущения, простейшие реакции. Ни грамма разума, только острое, сводящее с ума желание. Почему-то казалось, что с Асиром творится что-то похожее, вот только он точно контролировал и себя, и ее, и всю ситуацию в целом. А Лин не понимала, что должна делать дальше. Ждать стало невыносимо. А Асир ждал. То ли сам ждал чего-то, то ли от нее…
— Проверка домашнего задания, — шепнул Асир. — Что нужно сделать, госпожа ученица, чтобы получить то, чего хочешь? Расскажи мне. Говори со мной.
— Я… я не знаю! — мысли путались, нет, мыслей вообще не осталось. — Не могу больше! Возьми меня. Пожалуйста.
— Почти правильный ответ. Всего-то и нужно — больше подробностей.
О чем он, каких подробностей? Лин с трудом понимала, ей казалось, что смысл слов проходит мимо ее сознания, и тем более она не способна осознанно отвечать. Сейчас она могла уверенно выдать только одно слово: «Хочу». Или два: «Возьми меня», хотя это она уже сказала.