Много.
Сначала Лин всего лишь отметила это, даже не удивившись: от Вахида вряд ли стоило ждать бережного отношения к анхам. Но чем больше смотрела, тем неправильней казалось то, что она видит. Эти шрамы… они не были случайными. Не были всего лишь результатом грубого обращения. Слишком… правильны? обдуманы? Почему-то казалось, что при каких-то условиях они сложатся в картину, в узор, и — Лин быстро заметила, что Вахиду доставляет удовольствие скользить взглядом по отчетливым, правильным линиям этих шрамов.
— Безумный художник, — выдохнула она.
— А-а-а, — протянула Лалия. — Так это рукотворные шедевры многоуважаемого владыки Вахида так привлекли твое внимание? Да, там есть на что посмотреть. Владыка очень тщательно и с большой фантазией создает детали для своей мозаики. Каждая анха — неотъемлемая часть общего полотна.
— И много у него… деталей?
Она старалась говорить очень тихо, знала, что Лалия услышит, Асир, конечно, тоже, но другим слышать не стоит.
Лалия пожала плечами.
— Подозреваю, что полный сераль. Здесь — либо самые особенные, либо самые неудачные. А может, те, что в работе.
— Мне не посчастливилось увидеть где-то четверть шедевра, там было, если не ошибаюсь, около тридцати анх. — Лин быстро обернулась на голос. Владыка Акиль смотрел на нее с внимательным прищуром. Это что же? Он все-таки услышал, или…
— Запах, — сказал Акиль, отвечая на незаданный вопрос. — Очень ярко реагируете, госпожа Линтариена.
— Тебе не посчастливилось по доброй воле, или владыка Вахид горел нездоровым желанием похвалиться достижениями? — спросил Асир. Он не смотрел в сторону Вахида и его анх, даже головы не поворачивал, видно, и без того почти все здесь знали, что там увидят.
— Второе. Прошлой весной некие причины вынудили меня посетить его дворец. Да ты знаешь, я писал. Там было много… хм… весьма познавательных встреч и открытий.
— Признаю свою ошибку, — Лин кинула быстрый взгляд на Асира. — Мое понимание слова «членовредительство» было недопустимо узким.
— Ты движешься в верном направлении, — фыркнула Лалия. — Помнится, я рассказывала тебе, как предпочитаю развлекаться на особо скучных собраниях, теперь и у тебя есть повод. И, я бы сказала, отменный экземпляр для расширения горизонтов воображения.
— Воображения? — Лин взяла бокал, ей просто хотелось занять чем-то руки. — Боюсь, что в данном случае я с огромной радостью предпочла бы практику теории.
— А я бы на твоем месте сначала узнала мнение деталей шедевра. Боюсь, оно бы поразило тебя до глубины души.
— Они не похожи на счастливых. На жертв насилия — да.
— Только две из них, — пожала плечами Лалия. — Значит, они не подходят владыке. Не думаю, что задержатся рядом с ним надолго. Поэтому и несчастны.
Лин прикрыла глаза. Вспомнила тот давний разговор с Лалией, перед течкой. Да, тогда речь шла о ней — об анхе, которая выбрала своего кродаха. Но у Альды не было постоянного кродаха, и все-таки… Желание ублажить, не считаясь с собственным инстинктом самосохранения — эта ловушка может сработать для любой анхи. Может просто сделать несчастной, а может обернуться смертельной. Но в одном Лалия права. Основанием для возбуждения дела и принятия мер может служить только явное и недвусмысленное заявление самой анхи. Или смертельный случай. Насколько это правильно, хорошо, разумно — второй вопрос. Таков закон. Который, очевидно, схож в обоих мирах.
Лин глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться, отпила вина. Сказала с вымученной усмешкой:
— Ладно. Напиться и устроить непотребства — это ведь лучше, чем никому сейчас не нужный политический скандал?
Вино было сладким и пряным, оно мягко и быстро разлилось по организму, ударило в голову. Еще не опьянило, нет, но хотя бы расслабило. Даже в ушах зашумело немного, правда, это быстро прошло, сменившись ровным теплом и легкостью.
Лин прислушалась. Асир с Акилем негромко что-то обсуждали. Кажется, поездку Акиля в Сафрахин. Надо же, а она даже не услышала, все-таки слишком остро среагировала на анх. Ну что ж, Асир не торопится пускаться в разврат, ему, наверное, как раз не хватало времени пообщаться с другом. Значит, пока можно расслабиться. Только лучше не слишком обращать внимание на то, что творится вокруг. А если не получится — принимать все как должное. Лалия вовремя об этом напомнила.
Лин пригребла себе подушек и сделала такое же лежбище, как у Лалии. Пристроилась полулежа, сделала еще глоток. И, чтобы уж точно не смотреть ни на Вахида с его «шедевром», ни на остальных, повернула голову к фонтану. Благо, он был как раз в противоположной от Вахида стороне.