И Каюму придется обходиться без нее. Лин давно привыкла к этой мысли, но сейчас в ней появилась окончательность. Дверь не просто закрыта и выброшен ключ. Если ключ выброшен, можно подобрать отмычку. А теперь и самой двери нет. И не будет. Ни одному из миров больше не грозит опасность, но и хода из одного в другой больше нет.
«Ты сама отказалась».
«Но здесь — не только Асир. Даже если я ему не нужна! Здесь Хесса. Сальма. Исхири».
«Но разве они заменят Асира, если…»
«А разве я забыла бы его, если бы ушла? И их всех?»
Как можно выбирать, если от любого выбора так больно⁈ Там, в трущобах, она не сомневалась. Не сомневалась и сейчас. Дорога назад оборвалась вместе с ее расследованием. Вернуться туда? Попытаться стать прежней? Но как, если все, что ей по-настоящему дорого теперь, останется здесь? Даже она сама, новая и еще не совсем понятная. Разве такой Линтариене найдется место в пятом участке? Анха, которая пахнет анхой, только испортит всю работу. Да она в любом случае снова выбрала бы подавители. Потому что иначе придется искать кродахов в каждую течку, а Асира там нет.
Асира там нет. Вот что по-настоящему важно. Только это имеет значение, а все вопросы о том, найдется ли ей место — жалкое самооправдание. Конечно, место нашлось бы. Конечно, ребята бы обрадовались. Но смогла бы она снова стать там счастливой? Нет. Точно нет.
Ее дом теперь — белая капля Им-Рока в безбрежном океане красной пустыни. Этот дворец и вот эта башня, горячие, раскалившиеся за день на солнце камни. И даже если ее надежды пусты и стать Асиру по-настоящему близкой и нужной никогда не получится, это место, его место, все равно ее единственный дом. Другой ей не нужен.
«Я должна поговорить с ним», — Лин кивнула: да, это правильное решение. Асир не зря, наверное, требовал этого: говорить обо всем. Но сейчас не получится. Надо собраться, взять себя в руки и достойно провести те дни, пока тут еще будут посольства. Она сможет. Главное — верить, что потом у Асира найдется хоть немного времени для нее.
А пока, чтобы не думать об этом, стоило переключиться. Хотя бы на сегодняшний ритуал.
Лин хорошо помнила свое появление в этом мире и первую поездку с Асиром к разрыву. Всепоглощающий ужас, которым веяло от вроде бы ясного неба, и далекий шум водопада, что, скорее всего, только чудился ей — но чудился слишком уж явно.
Сегодня тоже его слышала. Стоило только подойти, и далекий, призрачный грохот ввинтился в уши даже громче, чем тогда. Значило ли это, что разрыв увеличился за то время, пока она здесь? Что еще немного — и стало бы поздно? Ритуал пугал, Хранитель и вовсе вызывал дрожь и мороз по коже. Но далекий водопад все равно был страшнее. Лин стояла между Саадом и Сардаром, смотрела, слушала, ничего не понимала, только чувствовала все большую и большую панику. А потом как будто взорвался надувшийся в груди пузырь, и страх исчез. Стало тихо. Так тихо, что даже в ушах зазвенело, и Саад придержал ее под локоть.
А она смотрела на владык с новым уважением. На всех, даже на старого козла Вахида. Они — все — сделали это. Закрыли разрыв своей кровью. И плевать, что ритуалом дирижировал Хранитель, Лин остро чувствовала, что именно владыки справились с угрозой. Не будь их, Хранитель пожал бы плечами и отправился туда, где его не достанет никакая гибель миров, вот и все.
Черные в ночи волны барханов колыхались, будто настоящее море. Плыли перед глазами. Лин вытерла слезы. Чего она точно не собиралась делать, так это рыдать на вершине башни, словно истеричная анха из сопливого романчика!
Наверное, лучше вообще не смотреть вниз, раз на нее так действует вид ночной пустыни. Хотя не в пустыне дело. Любоваться на небо? Так ведь звезды здесь те же, что и дома. На город? — навевает воспоминания о ее жизни здесь и — снова! — мысли об Асире. Вон, даже запах вдруг почудился. Асира и почему-то анкара. Довспоминалась. Пора заканчивать со страданиями и идти вниз. Попросить у Ладуша его настойки — и спать. А утром, может быть, все покажется не настолько грустным.
Сколько она вообще здесь просидела? Когда вернулись из трущоб, едва стемнело, сумерки были вечерними, прозрачно-светлыми. Теперь же — непроглядная тьма. Если бы не сияние дворца и не освещенная факелами стена, пожалуй, не сразу и поняла бы, где искать выход.