Роберт Шекли
ЗАБАВЫ ЧУЖАКОВ
Robert Sheckley
«The Day the Aliens Came»
1995
Перевод с английского:
Л. Щёкотова
В один прекрасный день в мою дверь позвонил человек. Вообще-то он выглядел не вполне человеком, хотя передвигался на двух ногах. С лицом у него было что-то не так: казалось, его уже начали плавить в духовке на медленном огне, но вдруг спохватились и поспешно заморозили. Позднее я узнал, что такой облик довольно обычен среди инопланетян, называемых синестерийцами, и на тамошних конкурсах красоты почитается признаком особого очарования... Тающая прелесть, вот как они говорят.
- Мне сообщили, что вы писатель, - заявил визитер.
Я вынужден был признать этот факт. Какой, в самом деле, смысл скрывать подобные вещи?
- Удачно, не правда ли, - заметил он. - Ведь я покупаю рассказы.
- Надеюсь, вы не шутите?
- У вас есть что-нибудь, что вы хотели бы продать?
Он с ходу взял быка за рога, и я решил ответить ему в том же духе.
- Да, есть.
- Очень хорошо, - сказал он. - Я рад, что мы поняли друг друга. Знаете ли вы, как трудно делать бизнес в совершенно незнакомом городе? Собственно, на чужой планете, если уж быть точным, но в городах труднее всего, вы сами понимаете, разные традиции, правила поведения и все такое. Как только я попал сюда, так сразу сказал себе: путешествия, разумеется, дело полезное, но где же искать того, кто продаст мне рассказы?..
- Да, проблема, - согласился я.
- Что ж, - сказал он, - давайте разрешим ее к обоюдному удовольствию. Я хотел бы начать с повести на десять тысяч слов.
- Считайте, что она у вас уже в кармане. Когда желаете получить?
- Скажем, в конце недели.
- А каковы условия?
- Я плачу тысячу долларов за десять тысяч слов. Стандартный гонорар для данного региона Земли, как мне сказали. Ведь это Земля, не так ли?
- Это Земля, и ваша тысяча меня устраивает. А теперь скажите, о чем я должен написать.
- Это ваше дело. Ведь вы писатель, разве не так?
- Будь я проклят, так оно и есть!
Мне подумалось, что не стоит далее углубляться в щекотливую тему. Не один, так другой - кто-нибудь все равно прочтет. Именно это обычно и происходит с повестями.
- А какие права вы покупаете? - предусмотрительно осведомился я.
- Первое и второе синестерийское издание. И разумеется, я оставляю себе право на синестерийскую экранизацию, однако выплачу вам пятьдесят процентов от общей суммы в том случае, если оно будет перекуплено.
- А что, и такое может случиться?
- Трудно сказать. Видите ли, ваша Земля - совершенно новая литературная территория.
- Учитывая данное обстоятельство, я требую шестьдесят.
- Не стану спорить, - сказал он. - Во всяком случае, не в этот раз. В дальнейшем вы можете обнаружить, что я вовсе не так сговорчив. Кто может предсказать, как все получится? Разве узнаешь вкус собаки, покуда не съешь ее горячей?
Я не стал его поправлять.
Я написал свою историю за неделю и принес ее в контору синестерийцев, которая помещалась в старом здании МГМ на Бродвее. Вручив заказчику произведение, я присел на стул, а чужак незамедлительно приступил к чтению.
- Неплохо, совсем неплохо, - проронил он через некоторое время. - Да-да. Это мне нравится.
- Что ж, прекрасно, - сказал я.
- Но я хочу, чтобы вы кое-что изменили.
- О, - промолвил я. - Что вы конкретно имеете в виду?
- Конкретно, - сказал синестериец. - Этот ваш персонаж по имени Эльза...
- Ну так что, Эльза, - послушно откликнулся я, не в силах припомнить никакой Эльзы, которую мог бы вписать в эту историю. Но решил не переспрашивать. Какой смысл выставлять себя идиотом; не помнящим собственной повести?
- Итак, Эльза... Она ведь размером с небольшую страну, не правда ли?
Ага, понятно: он имел в виду французскую провинцию Эльзас. Однако момент, когда я мог исправить ошибку, был безвозвратно упущен.
- Ну да, - вынужден был признать я. - Действительно, размером с небольшую страну.
- Чудесно, - сказал он. - Тогда почему бы не заставить вашу Эльзу влюбиться в большую страну в форме претцеля?
- В форме... чего?
- Претцеля, - терпеливо повторил он. - Претцель - весьма популярный художественный образ нашей популярной литературы. Синестерийцы обожают читать такие вещи.
- Гм... В самом деле?
- О да! Синестерийцам нравится представлять себе людей в форме претцелей, что делает их более визуальными.
- Более визуальными, - тупо повторил я.
- К тому же, - сказал он, - мы обязаны принять во внимание возможность экранизации.
- Ну разумеется, - тут же согласился я, вспомнив о своих шестидесяти процентах.
- И если мы думаем о кинематографической версии, то я рекомендовал бы передвинуть события на другое время дня.
Я попытался припомнить, в какое время дня поместил свои события. Кажется, я вообще не обозначил никакого конкретного часа, о чем и объявил заказчику.
- Да, это так, - признал он. - Точного времени вы не указали, но явно имели в виду сумерки, в чем меня убедило шелестящее звучание ваших слов.
- Да, конечно, - согласился я. - Сумеречное настроение, так сказать.
- Послушайте, вот и прекрасное название!
- О да, - сказал я с глубоким отвращением.
- СУМЕРЕЧНОЕ НАСТРОЕНИЕ, - раскатисто произнес он, словно пробуя слова на вкус. - Да, думаю, вы можете так назвать свою вещь. Однако написать ее надо при ярком солнечном свете, если вы понимаете, о чем я... И в этом будет состоять вся ирония!
Когда я вернулся домой, Римб мыла посуду и выглядела довольно подавленной. Думаю, здесь надо пояснить, что Римб - светловолосая личность среднего роста и чрезвычайно истощенного вида, весьма характерного для инопланетян, придерживающихся гхоттических убеждений. Услышав непонятные звуки, доносящиеся из гостиной, я бросил на нее озадаченный взгляд, но Римб лишь мученически закатила глаза и молча пожала плечами. Я вошел в гостиную, увидел там двоих и, не сказав ни слова, вернулся на кухню.
- Кто это?
- Они назвались Байерсонами, - сказала Римб.
- Чужаки? Она кивнула.
В первый раз до меня по-настоящему дошло, что чужаки, оказывается, могут быть чужими друг другу.
- Что им здесь надо? - спросил я.
- Не знаю.
Я вернулся в гостиную. Мистер Байерсон сидел в моем любимом кресле и читал газету. Росточком он был в три фута и имел роскошную оранжевую шевелюру. Миссис Байерсон, столь же миниатюрная и апельсиноволосая, трудолюбиво вязала на спицах нечто оранжевое с зеленым. Увидев меня, мистер Байерсон поспешно выкарабкался из кресла, а я тут же уселся в него и спросил:
- Откуда?
- С Капеллы, - объяснил Байерсон.
- И что вы делаете в моей квартире?
- Они сказали, что все будет о’кей.
- Кто сказал?
Байерсон пожал плечами и быстро отвел глаза. Мне предстояло привыкнуть к этому зрелищу.
- Мой дом - моя крепость, - справедливо указал я.
- Конечно, - согласился Байерсон. - Никто и не отрицает. Но разве нельзя выделить для нас крошечный уголок? Мы же совсем маленькие.
- Почему это должен сделать я, а не кто-нибудь другой?
- Нам тут понравилось, - объяснил Байерсон. - Мы чувствуем себя как дома.
- Полагаю, в любом другом месте вы тоже почувствуете себя как дома.
- Возможно. А может быть, и нет. Зачем рисковать? Я задумался: а действительно, зачем?
- Почему бы вам не представить, - заметил визитер, - что мы просто ракушки на днище вашей лодки? Мы просто прилипнем к вашему жилищу, вот и все.
Ни Римб, ни я отнюдь не горели желанием оставить этих Байерсонов у себя, но не нашли достаточно уважительной причины, чтобы выставить их за дверь. В конце концов, они здесь уже прижились. И, по правде говоря, действительно никому не мешали. Во многих отношениях эта пара, вероятно, была гораздо лучше большинства инопланетных квартирантов.