— Скажи мне, когда начнет болеть, — сказала она, медленно поворачивая запястье против часовой стрелки. — Я пытаюсь почувствовать подвижность.
Она продолжала двигать, работая рукой в разных направлениях и оказывая разное давление, пока я, наконец, не смогла его выдержать.
— Там. — Я поморщилась.
— Хорошо. — Она кивнула. — Твой доктор прислал рентгеновские снимки по электронной почте. В своем письме он порекомендовал тебе посидеть в запасе до конца Олимпийских игр?
Ее черные глаза уставились на меня для подтверждения, но я покачала головой.
— Ну, это была его рекомендация, но у меня другой план.
Она полезла под тренерский стол за синей эластичной лентой.
— Неужели?
Она казалась удивленной, что было впервые. Из того, что я узнала во время наших тренировок, Лиза не была той, кого легко рассмешить.
— Да. Я знаю свое тело и знаю, как далеко могу зайти.
— Так ты думаешь, что сможешь играть через два дня? Разве не тогда твоя следующая игра?
Я закусила губу, обдумывая ее вопрос. Позавчера я не смогла напрячь запястье, и за ночь боль только слегка утихла.
— Ладно, возможно следующую игру придется пропустить, — я уступила. — Но в финале определенно сыграю.
— Когда финал?
— На следующей неделе.
Она усмехнулась.
— Ты напрашиваешься на неприятности.
Я откинулась назад.
— Так ты не поможешь?
Ее темные глаза встретились с моими.
— О нет, я этого не говорила. Если ты готова установить сроки, то и я тоже. Я не говорю, что ты будешь готова к финальной игре, но вместе мы можем попытаться это сделать.
Я улыбнулась.
— Хорошо. С чего начнём?
Она бросила в меня синюю эластичную ленту.
— С неё. И будь уверена, тебе она не понравится.
Мой сеанс с Лизой был примерно таким же приятным, как воск в области бикини вместе с пирсингом в сосках (о последнем я могла только делать предположения), но было приятно снова иметь цель, и боль отвлекала меня от мыслей о Фредди. После того, как она закончила мучить меня, я поплелась обратно в квартиру, приняла душ и надела первое, к чему прикоснулась: комбинезон-единорог, который Бекка повесила в моем шкафу. Я должна была отдать ей должное, после того как залезла в него и застегнула молнию, я решила, что буду носить его всю оставшуюся жизнь. Он был мягким, и от него мне становилось немного легче.
Кинсли и Бекка все еще были на своей вечерней тренировке, и, если я правильно рассчитала время, они, наверное, смотрели кадры своей игры против Канады. Меня отстранили от тренировки, чтобы я могла присутствовать на сеансе физиотерапии, но еще и потому, что тренер Декер не хотела меня видеть. Я уже отправила ей три е-мейла и оставила два голосовых сообщения. Она знала, что я чувствую по поводу ситуации. Она могла справиться с полуфиналом — я не буду готова; я не могу играть, но будь я проклята, если пропущу финал. Я буду на каждой тренировке, буду ходить на терапию дважды в день. Если придется, я буду играть со сложным переломом и торчащими костями.
Я достала готовое блюдо из холодильника и поставила его в микроволновку.
Несмотря на то, что я не очень хотела курицу с овощами, у меня не было выбора. Если я хочу играть в финальной игре, все должно остаться по-прежнему. Я должна была продолжать тренировки и диету. Конечно, за день до этого я чуть не выпила бутылку водки, но иногда водка считается лекарством.
Микроволновка погасла, и не успела я вытащить еду, как мягкий стук прозвучал у входной двери.
— Секундочку! — крикнула я, когда поставила тарелку на стойку.
Ой.
Тарелка ошпарила меня, и я чуть не обожгла руку, вытаскивая ее без рукавиц. Я подставила пальцы под холодную воду и крикнула через плечо.
— Минутку!
Кто бы это ни был, это были не Кинсли с Беккой. Они бы уже кричали на меня, чтобы я поторопилась. Я глянула в глазок и заметила кучу медово-каштановых волос, как раз перед тем, как прозвучал мягкий британский голос.
— Привет? Я знаю, что ты там, я чувствую запах спаржи.
Я рывком распахнула дверь и, отступив назад, обнаружила сестру Фредди, с другой стороны, с дружелюбной улыбкой на лице.
— Джорджия?
Она покачала головой.
— Джорджи, а не Джорджия.
Она прошла мимо меня и положила свою сумочку на кухонную стойку, как будто делала это тысячу раз раньше.
— Ну, Джорджия — это мое настоящее имя, но я презираю его, так что, пожалуйста, зови меня Джорджи. И могу я называть тебя Энди?