–Я его на аркане не тяну! – она ещё пытается победить.
–Ты не прикидывайся, – советует Тимея, – не люб тебе Лайшо, а ты…
Она осекается. Лайшо. Сам. Здесь.
Тимея успевает нырнуть в сторону, не желая, чтобы Лайшо её заметил. Могла бы и не стараться. Лайшо никого, кроме Алиды уже и не видит. Цель кажется ему близка. Всего-то час! легко. Всего-то лес. Всего-то сказки.
Алиде бы передумать, но перед всеми не струсишь. Повторены условия, провозглашено условие. Лайшо делает шаг по запретной тропе.
***
Оказалось, что страшно было сделать только первый шаг. А дальше – легче. Лес как лес, и никакой тайны. Луна серебрит дорожку – иди, только внимательно под ноги смотри.
Лайшо решает не идти далеко, а походить лишь так, скрывшись за первой линией кустарников, многие десятилетия никем не тронутых. Он нащупывает каждый шаг, благо – в сообщниках у него луна, и та услужливо серебрит дорогу.
Лайшо делает десять шагов, двадцать, тридцать…по его ощущениям должны уже скрыться все, пришедшие посмотреть на него – сдержит слово иль нет? но оборачивается Лайшо – и все ещё очень чётко видны, словно не три десятка шагов сделано, а пять.
Чудно Лайшо! Но ничего, может ночью иначе всё видится? Может шаги мелкие?
Ещё десяток шагов – оборот – нет, даже не потускнели фигуры.
Несуразица какая-то! Но ничего, Лайшо способен ещё соображать, и какой-то мелкой проделкой ума его не проведёшь! Он смело сворачивает вправо, хотя изначально хотел идти по прямой дороге.
Вправо темнее и ещё тише. Не слышны голоса тех, кто остался у кромки леса. Ничего не слышно. Отдалился от них Лайшо.
Лайшо оглядывается – узловатые ветви кругом, старые настолько, что нет на них листвы. Неприятно, конечно, в серебряном свете луны да в полумраке кажутся они застывшими змеями. Но это ничего – Лайшо думал, что будет страшнее.
Здесь можно и подождать. По ощущениям Лайшо прошло минут пять. Значит, можно присесть на землю, благо, ночи пришли тёплые. Земля не успевает остыть так быстро.
Лайшо выбирает место почище, так, чтобы спина его опиралась на поломанное от старости дерево – сухое и слабое, прикрывает глаза – знает с детства, что в темноту лучше не смотреть. этому его Тимея научила, когда пришлось Лайшо впервые спуститься в погреб.
–Не смотри в темноту. Следуй за тем, что нужно, и не смотри по сторонам, а то твой ум начнёт вспоминать кошмары, – так учила Тимея, сама безумно боявшаяся темноты, но таившая это в себе.
Лайшо прикрывает глаза. Всё не так страшно. Это просто старый лес.
***
–Третья лучина сгорела, – сообщает Орбан. Это первый голос, который раздаётся впервые с той минуты, как Лайшо скрылся в лесу.
Все как-то сразу замолчали и принялись ждать. Ждали в тишине. Каждый думал о своём.
Алида, например, о том задумалась, что будет, если отец прознает о её выходке. Многое прощал он дочери, да только всегда велел не заигрываться. А прознай он?..
Как торговец – отхлещет дочь по щекам. И будет прав. Но он человек слова…
Алиде страшно. Она очень хочет, чтобы Лайшо не вернулся. Заигралась. Теперь понимает. Бросила фразу ненужную и не тогда, когда следовало, отшутиться не сумела – полагала выйдет забавно.
А выходило страшно.
«Пусть он не вернётся!» – молится Алида про себя, а слова вслух не говорит. Держит лицо.
Тимея мрачна. Третья лучина – это примерно полчаса отведённого времени. Каждая горит около десяти минут. Значит, ещё три и…
***
Ветер поднялся. Странно, Лайшо полагал, что сегодня будет безветренно. Но слух не подводит – ветер шумит, и…
Осознание подбрасывает Лайшо прямо на месте. Чем же это шумит, если часть этого леса так стара, что даже листья здесь не растут?!
Лайшо открывает глаза и взору его представляется страшное зрелище: со всех сторон мягко гнутся посеребренные лунным светом ветви. Змеями гнутся и шелестят, шелестят. Не листва это. совсем не листва.
Лайшо вскакивает. В испуге он спотыкается о корневища – такие же посеребренные и такие же ожившие, и корневища перехватывают его ноги. Лайшо рвётся из них, ругается, и всё же побеждает.
А со всех сторон ветви, ветви! Шипят, змеятся, гнутся…