Когда прошли почти до конца длинного плеса, Ильин заметил, что из-за поворота следом за ними вынырнуло большое судно - венчавшая нос оскаленная пасть дракона удивительно напоминала скандинавские изображения, но блеклый парус и отсутствие щитов по бортам заставляли усомниться в варяжском происхождении посудины.
Торир обеспокоенно поглядывал за корму, прикидывая расстояние между собственной ладьей и шедшей сзади, а оно все время сокращалось. Наконец, он решительно заявил, что судно явно норманнского типа.
- Узнаю сокола по полету... Сдается мне, что лучше полежать на сене, чем вертеть головой на виду у людей, которые могут оказаться земляками.
- Подремли, Торир, - сказал Овцын. - На этой ладье, как я погляжу, больше голов, чем у нас зубов.
Когда поравнялись, Ильин вскинул руку в знак приветствия. Наполнявшие судно люди в простонародной одежде, вооруженные короткими мечами, тоже замахали в ответ. Бычья Шея не вытерпел и приподнял голову. В просвет между парусом и бортом соседняя ладья была хорошо видна, а самого косматого викинга вряд ли могли заметить.
Выражение озабоченности появилось на лице Торира.
- Я совсем уже не узнаю людей, если это не Эймунд, сын Ринга.
- Ты же говорил, что он херсир, - заметил Овцын. - А здесь какие-то торгаши.
Викинг сказал, что мог бы обознаться в чем-то другом, но амулет вождя дружины он не спутает. Сушеный детородный орган жеребца на шее носит только Эймунд.
Анна взглянула на крепкого малого в купеческом плаще, сидевшего у рулевого весла, и залилась краской. На лице Овцына появилась игривая улыбочка.
- Ну, Эймунд так Эймунд. Нам-то что за дело. - Ильин поспешил разрядить неловкую паузу.
- Не подумав говоришь, - ответил Бычья Шея. - Это люди Ярислейфа. Почему не в доспехах плывут, почему купцами оделись?..
- М-да, - посерьезнел Ильин. - Что-то тут не так.
- На этой ладье, наверное, не меньше трех дюжин воинов. Какого дьявола им нужно в этих местах? Если идут в Константинополь, зачем этот маскарад?
- Дело нечисто, - сказал Торир. - Много бы я дал, чтобы узнать, что у них на уме.
Мощные бревенчатые стены и башни Переяславля нависли над быстрыми водами двух рек, образовавших стрелку. На угловой башне виднелась одинокая фигура ратника. Размеренные удары била, разносившиеся окрест, оповещали, что пора идти на вечерню.
- Куда править? - спросил Овцын, сидевший у руля.
Ильин прикинул, какой из потоков шире. Обе реки казались одинаково полноводными. К тому же ветер явно начинал меняться на южный, и Виктор сказал:
- Влево.
Потом, когда, пройдя город, они увидели среди песчаных дюн низменного берега стан рыбаков, узнали имя реки: Альта.
Что-то неясное шевельнулось в памяти Ильина, но сколько он ни пытался, не смог вспомнить, в какой связи встречал в исторических сочинениях это название.
Вечером, когда начали приглядывать на берегу место для ночлега, Торир, отличавшийся остротой зрения, воскликнул:
- Если голова дракона, торчащая над кустами выше устья вон того ручья, не принадлежит Эймундовой ладье, значит, у меня нелады с памятью. Надо бы выяснить, зачем они так запрятались...
- Тебе мало, что за тобой гнались в Новгороде? - начала Анна.
- Однообразная жизнь не по мне, - заявил Торир. - Пойдешь со мной, Огненная Рука?..
Через несколько минут заметили, что от того же берега, к которому пристали варяги, отходит старица. Ильин направил ладью в просвет между ивовыми кустами, нависавшими над водой. Торир сноровисто спустил парус.
Когда расположились на ночлег в дальнем конце заросшего рукава реки, Бычья Шея даже не стал ждать, пока сварится уха. Схватив краюху хлеба, он опоясался мечом и махнул Овцыну. Василий последовал его примеру.
Ильину очень хотелось отправиться вместе с ними, оставаться наедине с Анной для него было сущим мучением. Но поскольку в неожиданно возникших обстоятельствах главенство незаметно перешло к Ториру, Виктор не стал пытаться изменить ситуацию. Да и княжне не желал демонстрировать эту свою боязнь тет-а-тет.
Едва побратимы скрылись в зарослях, уха закипела. Это на минуту дало Анне и Виктору тему для разговора, но потом наступило великое молчание, нарушить которое становилось все труднее для обоих.
Налив в деревянные миски готовую похлебку, Ильин поставил их на землю, опустился на сено, заблаговременно принесенное из ладьи. Отхлебнув пол-ложки, сказал, как бы приглашая к непринужденности:
- Вкусно.
Анна подошла, села рядом.
- Так и будем бычиться? - спросил Ильин.
- Я не бычусь... Слово-то какое...
- Ань, давай скажем всю правду. И Ториру, и Василию. Тогда...
- Нет, - чуть не вскрикнула она. - То, что было, - этого на самом деле не было. Все осталось в другом времени...
- Ты что, собираешься поселиться в этом веке?
- Торир думает пробираться в Миклагард...
- Ты уже и словечки его перенимать стала.
- Я поеду с ним.
- А папа?
- Можно подумать, ты нашел дверь в будущее.
- Найду, - упрямо сказал Виктор.
- Будешь возиться со своими русалками и упырями до второго пришествия, - хмыкнула княжна.
Ильин отставил миску, схватил Анну за плечи.
- Ты моя! Понимаешь: моя! Если ты не перестанешь... я не выдержу... Я вас зарежу обоих...
- О, ты заговорил как стопроцентный варвар. Какие же у тебя после этого претензии к Ториру?.. И вообще, ты сам говорил, что ни из чего не надо делать культа. Вот и не делай.
Виктор проклинал себя за то, что методично разрушал идеалистический настрой Анны. Теперь он присутствовал при появлении первых всходов ее нового мироотношения. А может быть, он просто убедил себя в том, что виной всему его прежние уроки, а все было гораздо проще? Нет, он даже в мыслях не допускал этого. Он сто очков вперед даст любому викингу...
Торир и Василий вернулись довольно быстро. Рассказали, что люди Эймунда располагаются на длительную стоянку - валят деревья, устраивают камелек из камней.
За ужином обсудили свои дальнейшие действия. Торир настаивал, что надо последить за его земляками - они тут явно с нечистыми намерениями. Овцын горячо поддержал Бычью Шею - ему, видимо, хотелось настоящих приключений. Ильин понял это и не стал возражать - все, что мог предложить взамен он сам, давно надоело Василию. Он грезил о подвигах, а ему выпадали поединки с рыбами или гонки с голыми старухами.