Лешу Макс вызвал специально, желая показать остальным, каким может оказаться бой, когда в нем участвуют профессионалы. Он прекрасно знал, кто перед ним, но был уверен в своих силах и начал бой на первый взгляд немного небрежно, будто с неопытным новичком, но внимательно наблюдая за противником. Леша включился в игру и тоже особо не старался. Некоторое время они обменивались хоть и опасными, но довольно вялыми ударами. Наконец, Родионову это надоело, и он пошел в более агрессивную атаку.
Тренировочные деревянные ножи засвистели в воздухе настолько стремительно, что бойцы разинули рты от удивления. Оба противника распалялись и наносили все более выверенные и спланированные удары, при этом блокируя выпады оппонента. Один раз Леша заблокировал рабочую руку Родионова, но Макс выкрутился и провел захват. Корнеев тоже был не лыком шит и, прежде чем Макс сумел развить успех, он в мгновение ока ловко вывернулся и отскочил, продолжив поединок. Родионов был активнее и действовал более агрессивно. Корнеев наоборот – больше защищался, периодически проводя убийственные молниеносные контратаки, которые Родионов отбивал с заметным трудом. Закончилось все тем, что Макс сумел выбить нож из руки Корнеева. Соперники, тяжело дыша, смотрели друг на друга: Корнеев спокойно, а Макс с вызовом, но отдышавшись, пожали друг другу руки, и бойцы восторженно зааплодировали.
Разговоры об этом бое ещё долго не утихали, обрастая слухами и теориями.
Солдаты жили в собственноручно оборудованных коровниках, а Родионов обитал в одном из домиков. Вечером после их с Лёшей боя он вызвал Корнеева к себе. Снаружи домики выглядели убого, поэтому Алексей не удивился, застав внутри соответствующую скудную обстановку: деревянный стол, два стула и кровать. Всё. За столом сидел хозяин и уныло ковырял ножом столешницу.
– Это я. Можно? – не по-военному спросил Леша.
– Проходи, не стесняйся, – ответил Макс в том же духе.
Корнеев вошел, аккуратно и плотно закрыл дверь, несколько секунд подождал, прислушиваясь к чему-то, затем подошел к столу, сел напротив майора и невозмутимо уставился на него. Макс наблюдал за ним не без интереса.
– Хороший вышел бой, – начал он. – Давно я так не развлекался.
– Опасное развлечение, – серьезно заметил Корнеев. – Не люблю его.
Макс захохотал.
– Ой, ну ты и шутник, Корнеев, – выдавил он, смеясь, а затем, отсмеявшись, продолжил. – Я вижу, как ты его не любишь. Я вот, например, не люблю признавать, что кто-то может быть лучше меня, но это как раз тот случай, когда мне не стыдно – ты очень хорош. Я даже удивился, когда ты позволил себя разоружить. Не вяжется это с твоей нелюбовью.
При словах о разоружении Леша и бровью не повел.
– Пришлось освоить, чтобы не закончить жизнь с ножом в сердце. Сам понимаешь – нож для снайпера – не последняя вещь.
– Ну, как инструктор и специалист по ножевому бою скажу тебе, что освоил ты его основательно. И раз уж ты сам заговорил о снайперах – у меня к тебе дело. Мы с Пашей хотим, чтобы ты взялся обучать стрелков. Здесь, в тренировочном лагере. Что скажешь?
Лицо Корнеева осталось невозмутимым, а речь – размеренной и спокойной.
– Паша знает мою позицию – я пришел не помогать вам что-то строить. Строек в этой жизни с меня хватит.
– Но ты же спец! Причем такой, который на дороге не валяется…
– Возможно, – перебил Леша, – но это ничего не значит. Я состою в отряде Романова и ничего менять не собираюсь.
Запал Макса немного стих. Он внимательно смотрел на Корнеева, обдумывая слова.
– Романов уже взрослый, сам справится. На кой черт он тебе сдался?
Корнеев немного помедлил с ответом.
– Я что-то разглядел в нем. То ли огонь наивного подросткового перфекционизма, то ли решимость бороться за правое дело, а может, просто излишние идеализм и человечность, которые в наши дни уже не встречаются. В любом случае он меня этим задел и мне захотелось ему помочь.
– Так мы тоже боремся за правое дело. И у нас нет ни наивности, ни, как ты выразился, подросткового перфекционизма.
– Именно поэтому вы и без меня справитесь. Я здесь – потому что решил помочь Андрею, а не для того, чтобы обучать вам снайперов. Так что лучше ищите других спецов.
Наступила пауза. Леша был категоричен и этим немного обескураживал Родионова, который не отличался особым даром убеждения и привык выезжать на авторитете. Макс верил, что напора и умения донести свою правоту до собеседника достаточно, чтобы склонить его на свою сторону. Это частенько срабатывало, но в львиной доле случаев весомым фактором был именно авторитет майора, а не его правота или упорство.