-Я знаю, что тогда не мог поступить иначе, - вдруг произнес Савицкий, – но это не может быть оправданием, и я порой не верю, что ты смогла это простить.
Маша на минуту замерла.
-Я хотел позвонить тебе много раз, почти постоянно. Меня преследовало желание - слышать твой голос, чувствовать тебя рядом. Но я понимал, что это эгоизм и что я не имею права, после всего что ты пережила по моей вине, вернуться и на что-то рассчитывать. А самое главное, у меня не было гарантий что это не повторится…
-До твоего появления в моей жизни, я считала себя невезучей – еле слышно начала Маша, – да, и никто этому не верил, потому что у меня все было. У меня была замечательная семья, мы всегда поддерживали друг друга. В школе учеба легко давалась, потом институт, я пошла в финансовый, хотела быть менеджером.
-Менеджером? – в тоне притихшего Сержа скользнуло удивление, Маша никогда не говорила с ним о своем прошлом, и сейчас молодой человек боялся спугнуть внезапную откровенность.
-Сама теперь удивляюсь, ты просил меня рассказать об Игоре... Но, я боялась и сейчас немного боюсь...
-Почему? – вопрос прозвучал абсолютно легко, в удивительной манере Сержа - прятать ненужные в данный момент эмоции.
-Я боялась твоей реакции. Эта история не нова, не я первая, не я последняя. Но на нее реагируют обычно либо со злостью, либо с жалостью. А я не хочу ни того, ни другого.
В глазах Паладина отстраненно мелькнула тревога, но он не переменил ни интонаций, ни расслабленной позы, только ладонь медленно скользнула вдоль спины молодой женщины, привычно снимая ее напряжение.
-Зачастую мне ставили в упрек, как раз обратное, – доверительно сообщил он, – мою невозмутимость, ее часто принимали за равнодушие.
-А в тебя, как раз из-за этого качества, так легко влюбилась, – быстро отозвалась Маша.
-Неожиданно, признаться, –изумленно покачал головой Серж.
-И для меня это тоже было неожиданно. Я как-будто научилась снова дышать и ничего не бояться. Серж, мой первый опыт личных отношений был, скажем так, не очень удачным... Я не сразу поняла, что Игорь… - Маша сделала глубокий прерывистый вдох, - что Игорю не нужна жена. Ему была необходима послушная игрушка, сначала он контролировал мою одежду, моих друзей, куда я иду. Потом стал просматривать телефон, всюду меня сопровождать. А затем, начались долгие и бесконечные скандалы, он кричал, говорил, что я не умею любить и не пытаюсь его понять, что не дорожу нашими отношениями. Ему не нравилось ничего: ни мой макияж, я даже перестала краситься, ни мой стиль одежды, ни как я себя веду. Я старалась угодить, старалась избежать криков и скандалов любой ценой. Сейчас я понимаю: это была моя ошибка. Я очень боялась разрыва, мне казалось, что его требования справедливы и это во мне что-то не так, что, действительно, не умею идти на компромисс. После каждой ссоры он просил прощения и клялся, что все наладиться, что он научиться мне доверять. Но становилось хуже и хуже, он разогнал всех моих друзей, ревновал даже к родителям, а под конец...он...стал поднимать на меня руку, – судорожно произнесла девушка.
-Очень жаль, что мне не удалось встретиться с ним в отеле, –ледяным тоном отозвался Сергей.
Маша вздрогнула, заставив себя поднять на него глаза.
-Ты злишься... – прошептала она, – я не должна была тебе говорить.
-Родная, – Савицкий невероятно мягко придвинул ее ближе к себе, – даже если и злюсь, непоправимого при нашей встрече не произошло бы, самоконтроль давался мне труднее всего, но мне пришлось довести это умение до нужной степени, работа заставила.
-До совершенства, – улыбнулась Маша, – но злиться только на него неправильно, я позволила ему подавить себя и управлять, я позволила ему быть со мной грубым, неуважительным, не заботиться о моих чувствах и желаниях. Даже когда между нами не осталось ничего, кроме боли и унижения, во всех сферах наших отношений, я цеплялась за эту разрушающую меня связь, согласилась выйти за него замуж. Заставляла себя поверить, что брак его успокоит, уймет его ревность, что он будет меня ценить. Игорь торопился со свадьбой, мы решили, что зима и холода не помеха. Все было готово, но накануне случилось нечто, заставившее меня открыть глаза и посмотреть на наши отношения трезво. Я узнала, что беременна.
Усилием воли Савицкий подавил в себе невольную дрожь, зародившуюся где-то в глубине, при этих словах.
-Дальше я сделала то, чего он до сих пор не может мне простить. Я не доехала до загса, сбежала по дороге. Серж, на меня что-то нашло, я ничего не смогла с собой поделать, я не представляла этого человека рядом с моим ребенком. Знаю: это было подло и малодушно, но посмотреть ему в глаза и открыто сказать: я ухожу, у меня не получилось. Я боялась, что он не даст мне уйти.
-Ты сделала то, что должна была сделать, – мягко ответил Серж.
-Нет, я виновата и, к сожалению, не только в этом, я не позаботилась о своем малыше. В тот день пошел сильный снег, и был жуткий холод, а на мне лишь тонкое платье и полушубок сверху. Я простудилась. Очень сильно. Врач говорил, что стресс, переохлаждение, болезнь… Ребенка я потеряла.
Паладин проглотил комок, подступивший к горлу и, подавшись вперед, обнял свою хрупкую, ранимую женщину, сейчас блуждающую далеко, в грозовых переулках болезненного прошлого.
-Прости меня, я не должен был заставлять тебя вспоминать все это…я не знал...
-Только не ты, – Маша ответила на объятия, крепко прижавшись к любимому, ее голос звучал приглушенно, где-то возле бьющейся на его горле жилки, – ты не заставлял меня никогда, никогда ничего не требовал и даже не просил. Я научилась с тобой жить, научилась не бояться, научилась принимать решения. Освоила новую выбранную профессию. Ты сделал меня свободной, Серж. Я не заметила, как привыкла, не заметила, как ты стал частью моего мира и этим самым миром целиком. Я очень боялась привязаться, а когда это произошло, ты исчез. И вот тогда я осознала, что не сказала тебе сотой доли того, что чувствую: что слишком лелеяла свою независимость, что я простила бы тебе абсолютно все за возможность видеть тебя рядом, живым, обнимать тебя и отдать тебе свою любовь. Когда я увидела тебя в своем кабинете, увидела твои глаза, я поняла, что ты чувствуешь то же самое и остальное значения не имело.