Полина сидела у камина, отрешенно глядя на языки пламени, лижущие дрова, которые час назад принес Себастьян, и не чувствовала тепла. В прекрасно отопленной комнате ее била бесконечная пронзительная дрожь. Один из самых ужасных дней в ее жизни подошел к концу, несколько часов назад, при сходе лавины на новой и супер безопасной лыжной трассе, пропал ее муж. Она слышала: как по коридору туда сюда бесконечным потоком движутся люди, где-то на уровне подсознания понимала, что спасательная группа, организованная из спортсменов, тренировавшихся на трассе, не разделяет ее надежд, хоть и не прекращает поисков. Сильного мороза не было, но прошло слишком много времени. Так, кажется, сказал их руководитель. На Себастьяна было жалко смотреть, самоуверенный владелец популярного гостиничного комплекса, несомненно прибыльного, испарился без следа, с каждой минутой он становился все более взвинченным, и это отражалось на служащих отеля и участниках группы спасения. Он пытался сделать все, что можно и даже больше. Полине казалось, что вместе с утекающими минутами по капле замерзает ее душа, а боль нарастала, подобно лавине, разрушившей за считанные секунды все, что было самым дорогим. Почему она не послушала маму, ведь она советовала провести второй медовый месяц где-нибудь на море и в тепле? Ей так хотелось вернуться сюда, чтобы это, любимое Ромой место, стало их общим счастьем. Потому, когда он предложил, молодая женщина сразу же согласилась. От несправедливости произошедшего сердце рассыпалось на мириады осколков, каждый из которых беспощадно ранил. Сон оказался не случайным, но ведь он закончился не так… Во сне она смогла все исправить, пусть в последнюю секунду, тучи рассеялись, и любимый мужчина остался рядом. Полина заставила себя подняться на ноги, несмотря на нарастающий озноб, сняла с крючка куртку, сунула ноги в мягкие сапожки, расшитые бисером, и тихонько вышла в неожиданно пустой коридор. Во дворе лицо обжег порыв ветра, бросив на встречу пригоршню снега, впрочем, наступающая ночь казалась невероятно лунной и ясной, вчерашняя метель стихла. Не замеченная уставшими за день бесполезных поисков людьми, девушка медленно побрела в сторону трассы. Преимуществом «Доброй надежды» была ее относительная близость к отелю, но Полину интересовала не лыжная тропа, заваленная сейчас толстым слоем снега, а начинавшийся сразу за ней широкохвойный сосновник, высаженный здесь вручную много лет назад. В их прошлый приезд она подвернула при спуске ногу, и Рома принес ее в небольшой деревянный домик. "Приют для уставших лыжников", - пошутил он тогда. Это был обыкновенный лесной сруб, чисто технически здесь можно было передохнуть, если осуществляешь самостоятельный спуск, Рома упрямо выбирал именно такой, развлечение без наблюдающего инструктора. Полина сама не знала: чего ожидает от забытой всеми «избушки» и сможет ли найти ее в темноте, хотя задачу существенно облегчали так называемые белые ночи, наступающие в Гренландии после июня.
Полина сидела у камина, отрешенно глядя на языки пламени, лижущие дрова, которые час назад принес Себастьян, и не чувствовала тепла. В прекрасно отопленной комнате ее била бесконечная пронзительная дрожь. Один из самых ужасных дней в ее жизни подошел к концу, несколько часов назад, при сходе лавины на новой и супер безопасной лыжной трассе, пропал ее муж. Она слышала: как по коридору туда сюда бесконечным потоком движутся люди, где-то на уровне подсознания понимала, что спасательная группа, организованная из спортсменов, тренировавшихся на трассе, не разделяет ее надежд, хоть и не прекращает поисков. Сильного мороза не было, но прошло слишком много времени. Так, кажется, сказал их руководитель. На Себастьяна было жалко смотреть, самоуверенный владелец популярного гостиничного комплекса, несомненно прибыльного, испарился без следа, с каждой минутой он становился все более взвинченным, и это отражалось на служащих отеля и участниках группы спасения. Он пытался сделать все, что можно и даже больше. Полине казалось, что вместе с утекающими минутами по капле замерзает ее душа, а боль нарастала, подобно лавине, разрушившей за считанные секунды все, что было самым дорогим. Почему она не послушала маму, ведь она советовала провести второй медовый месяц где-нибудь на море и в тепле? Ей так хотелось вернуться сюда, чтобы это, любимое Ромой место, стало их общим счастьем. Потому, когда он предложил, молодая женщина сразу же согласилась. От несправедливости произошедшего сердце рассыпалось на мириады осколков, каждый из которых беспощадно ранил. Сон оказался не случайным, но ведь он закончился не так… Во сне она смогла все исправить, пусть в последнюю секунду, тучи рассеялись, и любимый мужчина остался рядом. Полина заставила себя подняться на ноги, несмотря на нарастающий озноб, сняла с крючка куртку, сунула ноги в мягкие сапожки, расшитые бисером, и тихонько вышла в неожиданно пустой коридор. Во дворе лицо обжег порыв ветра, бросив на встречу пригоршню снега, впрочем, наступающая ночь казалась невероятно лунной и ясной, вчерашняя метель стихла. Не замеченная уставшими за день бесполезных поисков людьми, девушка медленно побрела в сторону трассы. Преимуществом «Доброй надежды» была ее относительная близость к отелю, но Полину интересовала не лыжная тропа, заваленная сейчас толстым слоем снега, а начинавшийся сразу за ней широкохвойный сосновник, высаженный здесь вручную много лет назад. В их прошлый приезд она подвернула при спуске ногу, и Рома принес ее в небольшой деревянный домик. "Приют для уставших лыжников", - пошутил он тогда. Это был обыкновенный лесной сруб, чисто технически здесь можно было передохнуть, если осуществляешь самостоятельный спуск, Рома упрямо выбирал именно такой, развлечение без наблюдающего инструктора. Полина сама не знала: чего ожидает от забытой всеми «избушки» и сможет ли найти ее в темноте, хотя задачу существенно облегчали так называемые белые ночи, наступающие в Гренландии после июня.