Маша заворожено смотрела в лицо мужчине, сидящему рядом с ней на округлой низкой софе, предназначенной для приема пациентов. Он повзрослел, в серых глазах появилось чужое ей прошлое. Но сейчас девушку интересовало совершенно другое. Она до боли хотела понять, убедиться, что все окончательно исчезло, растворилось в гранях минувших лет. Только его гипнотический взгляд по-прежнему приковывал к месту, заставлял бояться момента, когда он прервется, вновь бросая ее в тоскливую темноту одиночества.
Разум еще пытался взять верх, напоминая о минувшем предательстве, растоптанных чувствах, доверии, уничтоженном с немыслимой легкостью, обмане, затянувшемся на долгие годы. Напрасно. Осознание было много сильнее всех обид и испытанной боли.
-Ты меня напугала,– начал было Сергей, но прохладная маленькая ладонь вдруг невесомо коснулась его губ, запрещая словам нарушать воцарившуюся в комнате тишину.
Невольный жест.... Такой трогательный и беззащитный.... И опасный. Маша поняла это слишком поздно.
Требовательные ищущие губы мгновенно накрыли собой ее рот. Протестовать не имело смысла. Внутри молниеносно разгорелся знакомый фейерверк ощущений. И сильнее всего оказалась сумасшедшая неизбывная радость от давно потерянного вкуса счастья. Она рванулась ему навстречу, понимая, что разум капитулировал, предательски оставил ее на произвол желанных ласк и поцелуев. Атака почти позабытых губ застала Марию врасплох, впрочем как и всегда. И пока они продолжали свое нежное вторжение, в голове молодой женщины постепенно слагались в один витраж разлетевшиеся мозаичные кусочки их жизни.
Ольшанская, призвав на помощь всю свою силу воли, разрушила магическое притяжение, грозившее ей новыми бедами и, отведя обнимавшие ее руки, быстро встала с дивана.
-Да, господин Савицкий, вам, наверняка, польстило мое глупое поведение! – голос женщины дрожал от едва сдерживаемого гнева.
-Я не вижу в твоем поведении ничего глупого, дорогая, – возразил Сергей, тоже поднимаясь с места.
Теперь Маша смотрела ему прямо в глаза, но это только усиливало пульсирующую боль в сердце. В сердце, ожившем буквально за считанные секунды, властно требующим - прекратить странный спор и обнять красивого мужчину, стоящего напротив.
-Нет, – она не заметила, что возразила самой себе вслух, спешно отвернувшись, в попытке скрыть набежавшие на глаза слезы.
Серж молчал, расслабленная поза, в которой стоял молодой человек, никак не выдавала сковавшего его внутреннего напряжения. Непревзойденное мастерство - скрывать свои истинные чувства в любой ситуации когда-то определило для него выбор профессии.
-Нет, конечно, ты ничего не видишь, – с горечью продолжила Мария, – да и что, собственно говоря, произошло? Так, мимолетное свидание с прошлым! Я только одного не могу понять? Как можно было сегодня прийти сюда?
-Ты взяла фамилию матери, я не знал к кому обращаюсь за консультацией.
Эти ровные безликие интонации неожиданно возымели противоположный от их назначения эффект, нанеся девушке ощутимый укол в самое сердце. Обезумев от охватившего ее разочарования, молодая женщина стремительно развернулась.
-За консультацией? Господи, это ж надо быть такой дурой! Мне следовало догадаться! – быстрый речитатив ее слов нарастал с каждой секундой, и профессиональное спокойствие уже не приходило на помощь, – Ты всю жизнь всех используешь! Меня тоже использовал! Твой начальник не пожалел для меня откровенности четыре года назад: «Наш самый красивый сотрудник, поймите, Машенька, ему просто сам Бог велел! Ему не в состоянии отказать ни одна женщина!» Так вот, я все таки буду первой, пусть несколько запоздало, ну да ничего! Убирайся отсюда! Слышишь, убирайся и не смей никогда возвращаться! Я оплакивала тебя столько лет, я похоронила тебя! Но знаешь, о чем я больше всего сожалею….
Рыдания перехватили ей горло.
-Маша, прошу тебя, успокойся, – делая шаг к ней навстречу, попытался воззвать к ее разуму Серж.
-Не приближайся ко мне! Никогда больше ко мне не приближайся! Я жалею лишь об одном - о своей любви! Я тебя так любила, что каждый день молила Бога, пусть это будет неправдой, пусть он будет живым, без разницы где и с кем, лишь бы живым! Я и квартиру не поменяла потому, что тешила свою боль, она осталась мне от тебя, – слова внезапно иссякли, вместе с силами.