Мария медленно опустилась на колени, прямо на роскошный турецкий ковер, постеленный посереди комнаты. В считанные секунды Серж оказался рядом с ней.
-Маша, пожалуйста, посмотри на меня...
Странно, она так хорошо знала этот чуть хрипловатый бархатный голос, но сейчас он поразил ее своей теплотой.
-Уходи, я не хочу тебя видеть, – тихо отозвалась Мария, упрямо опуская лицо, – уйди из моей жизни, пожалуйста.
-Посмотри на меня, и я уйду.
-Я тебе не верю, и никогда больше не поверю, я не….
Ольшанская все же вскинула голову и их взгляды скрестились, заставляя девушку оборвать свою фразу на полуслове.
Они с Сержем встречались почти год. Но ни в один из дней, ни в самый лучший, ни в самый плохой, ни в ссоры, ни в моменты страстных примирений, ни в ослепительные мгновенья любви, у него не было таких глаз. Море, в них плескалось огромное безбрежное море, после только что отгремевшего шторма. Серые волны растворялись в тревожных зеленых маяках, и Маша пыталась поверить в реальность этой пронзительной минуты. Холода больше не было. Была боль, обреченность, мольба, но лед исчез безвозвратно, словно снежинки растаяли в широко распахнутых зрачках.
Протянув руку, она дотронулась до его лица, ощущая, как в сердце хлынула щемящая нежность. Серж осторожно коснулся губами узкой ладошки, отодвигая своим простым жестом последние сомнения в сторону. Маша придвинулась ближе, уступая, сдаваясь на милость этим новым ощущениям. Ее руки нерешительно скользнули вдоль крепких плеч и наконец обняли молодого человека.
Полина с Романом неспешно шагнули на порог любимого бара-ресторана Рябинина на приморском шоссе, держась за руки и негромко о чем-то переговариваясь. «Причал», выдержанный в морском сине-белом интерьере, с большими панорамными окнами, открывающими вид на Финский залив, импонировал девушке всегда. Но раньше она избегала приходить сюда слишком часто из-за опасений - лишний раз оказаться с супругом наедине. Сегодня же все было по-другому.
Мягкий солнечный свет лился в окна и падал сквозь стекла закрытых дверей на широкую террасу. Он скользил по столикам и приборам, играл на полу и потолке, властно заявляя, что совсем скоро весна окончательно вступит в свои права. И холодные воды снаружи будут пахнуть иначе.
В столь ранний час зал почти пустовал, может быть оттого приятной наружности мужчина, что-то выговаривающий бармену у стойки, почти сразу заметил их приход. Его брови удивленно поползли вверх, выдавая откровенное изумление. Очевидно вызванное неурочными поситителями, что, не размыкая рук, перебрасывались улыбками и тихими словами. Впрочем мужчина быстро справился со своим недоумением и направился на встречу гостям:
-Рома, Полина, добро пожаловать, признаться, я думал: что обо мне совсем позабыли.
Роман пристально взглянул на приблизившегося к ним человека, отчего-то представив последнего на борту белоснежно прекрасной яхты. Непринужденно улыбнувшись, он протянул ему руку:
-Позабыли и, к сожалению, не только о тебе.
-Ну ладно, допустим то, что ты меня предпочел забыть - не удивительно, – отвечая на рукопожатие и принимая тот же шутливый тон, отозвался Влад, который являлся ни кем иным, как хозяином сего заведения и по совместительству другом Рябинина, – однако у твоей очаровательной супруги такого оправдания нет.
-Именно поэтому мы сегодня здесь, – улыбаясь, ответила Полина, – и очень хотим наш столик у окна.
-Прошу, - Владислав охотно повел молодых людей в конец зала, к весьма уютному мало приметному местечку, откуда заливом можно было любоваться абсолютно беспрепятственно, – не могу передать, как я рад вашему приходу.
Позади него замаячил запыхавшийся официант, сжимавший в руках пухлое меню в кожаном светлом переплете.
-Влад, расслабься, кстати, кое-что я все-таки помню, – обратился к другу Рябинин, – а именно: твою коронную форель, я ведь не ошибаюсь?
-Я не сомневался, что уж форель-то ты никогда не забудешь, в отличие от меня, – состроив скорбную физиономию, парировал собеседник.
Под сводами залы рассыпался звонкий переливчатый смех.