- Доброе утро, любимая.
- Доброе утро, родной, – Поля запрокинула голову, отвечая на чувственный поцелуй, – Никитка еще спит?
- Да, на удивление, вчера видимо устал, - улыбнувшись, откликнулся Рябинин.
Полина вернула ему ласковую улыбку и мягко потянула мужа за руку:
- Иди ко мне.
Обогнув качели, Рома присел рядом с женой, возвращая ее в свои объятья.
- Ты замерзла, по утрам здесь еще прохладно? - обеспокоенно поинтересовался молодой человек.
- Немного, – Полина теснее прижалась к мужу, – день, кажется, будет замечательным, во сколько приедут Серж с Машей?
- К четырем часам, кстати, он сильно сомневается в моих способностях правильно мариновать мясо, – иронично заметил Рома.
- Он просто не пробовал твоих шедевров, вы не были вместе на пикниках? – смеясь, уточнила девушка.
-Нет, – голос мужа неуловимо изменился, в нем сквозила та самая упоительная нежность, ранящая Полину в самое сердце.
Лишь рядом с ней без следа таял образ красивого опасного сердцееда. Оставался только восхитительно обаятельный мужчина, во взгляде которого трогательно светилась беззащитность. И это сводило Полю с ума. Молодая женщина медленно опустилась на подушки, лежащие сзади, помимо тех, что были вделаны в спинку качалки.
Ее руки блуждали по телу Ромы, едва дотрагиваясь, дразня и успокаивая одновременно. Это не было страстью, в полном смысле этого слова, той страстью, что расплавляла обоих, превращая их в единое целое и заставляя сходить с ума от нетерпения. Бесчисленные, трепетные, игривые поцелуи лишь намечали тропинку в рай, но оттого и чудились волшебством. Ибо дарили ту самую сокровенную близость, позволявшую, по сути своей, невозможное - ощущать друг друга душой.
Рябинин внезапно замер, глядя в лицо жене с почти очевидной болью. В чуть расширившихся бездонных глазах Полины мелькнула привычная тревога.
- Спасибо тебе, – вдруг тихо произнес Рома.
- За что? – едва слышно отозвалась девушка, прикасаясь к любимому лицу.
Слова давались Роману отнюдь нелегко, но их нужно было произнести, вне зависимости от того, что будет потом.
- Ты могла наказать меня за мое прошлое, я это более чем заслужил. И в тот день я повел себя как последняя скотина, я безумно испугался, что ты уйдешь. Что увижу в твоих глазах пустоту, что ты возненавидишь меня. Я не мог даже надеяться на твое прощение. Спасибо тебе, что ты со мной.
Они смотрели друг другу в глаза, и янтарные искры медленно растворялись в волнующейся голубизне.
-Я люблю тебя! – срывающимся голосом отозвалась Полина и, подавшись вперед, крепко обняла мужа.
В этом терпком желанном объятии, будто в воске горящих свечей, растворились призраки прошлого. Страхи и сомнения потеряли свою ядовитость, горечь обиды прошла. Лишь на ресницах еще слегка подрагивали непрошеные влажные бусинки.
-Судьба, очевидно, весьма благосклонна к господину Рябинину, шеф, вам так не кажется?
Мужчина, стоящий в амбразуре окна, повернулся к собеседнику, попутно окинув беглым взглядом респектабельно строгую обстановку кабинета, и поморщился, словно от зубной боли.
- Очевидно, что так, – неожиданно легко согласился он, чем вызвал внезапное удивление своего подчиненного.
- Впрочем, вы, как я смею предполагать, не разочарованы? – осторожно заметил последний.
- Нисколько, - равнодушно признал его собеседник, - умение проигрывать - обязательное условие победы, мой друг.
- Означает ли это, что игра продолжается? - в спокойном вопросе слышалось плохо скрытое предвкушение.
- Разумеется, - усмехнулись чуть узковатые бледные губы, - однако тактику придется пересмотреть. Служители Фемиды могут быть достаточно зоркими, пусть даже она сама безнадежно слепа. А время - самый шаткий союзник, и в данном случае оно работает не нас. Беррингтон подтвердил свой приезд, скоро он будет в России. Мой информатор всерьез обеспокоен разоблачением. Что в целом - резонно, всему нужна мера.