Маша смотрела на него расширенными, от едва сдерживаемых слез, глазами, уже очень давно Серж не прибегал рядом с ней к своему удивительному умению отстраняться от ситуации, рассматривая ее, будто со стороны и полностью пряча все эмоции кроме тех, что сейчас желал показать сам. Господи... что же она наделала… что она натворила…. Перечеркнула все, к чему так долго шла, боль в сердце сделалась нестерпимо пронзительной.
-Нет, – Маша отдернула руку, все еще сжимавшую злосчастную пуговицу, словно ее ударило током. – Нет, – ее голос походил почти ни крик, – не хочу, – гораздо тише произнесла она.
Слова упали в пустоту и остались без ответа, на мгновение она испугалась, что он сейчас уйдет и оставит ее одну, с сомнительными терзаниями по прошлому. Но он только слегка погладил ее по щеке, тыльной стороной ладони и с мягким любопытством спросил:
-Куда подевалась моя смелая девочка?
Больше в его взгляде не было отчужденности, только легкие ласковые искры.
-Туда же, куда и мой Серж, – сердито отозвалась Маша, чем одновременно вызвала в Паладине и изумление, и невероятное облегчение.
-А он тебе нужен? – спросил он, сплетая ее пальцы со своими.
Маша посмотрела ему прямо в глаза и уже совершенно серьезно отозвалась:
-Да, не незнакомец из отеля Шератон, а мой любимый, сейчас, немедленно и навсегда.
Наградой за эти слова были родные губы, накрывшие ее собственные, теплой чувственной волной. Маша обвила его руками за шею, растворяясь в безграничной нежности этого поцелуя.
-И только попробуй еще раз - испытывать на мне свои феноменальные способности, – сбиваясь с дыхания, пробормотала девушка.
Он тихо рассмеялся.
-Ну, да, очень смешно, – деланно обидилась Маша, – ты меня напугал.
-Прости меня, – прозвучало где-то возле ее уха.
-Это ты меня прости, – она крепко обняла молодого человека, – я вела себя странно, это .. это наверно… из-за беременности, у меня жуткие перепады настроения.
Конечно, нечестно было сваливать все на ребенка, но что еще она могла сказать, как объяснить, что взрослая женщина, к тому же психолог, вдруг впала в такое состояние из-за неприятной встречи с прошлым.
-Все нормально, родная, – он ласково прошелся ладонью вдоль спины, – все хорошо.
-Правда? – Маша внимательно посмотрела ему в глаза, и у нее потеплело на душе: в них мерцали веселые солнечные зайчики.
-Более чем, любовь моя.
-Я тебя люблю, –она спрятала лицо у него на груди, – ты только в этом никогда не сомневайся, я тебя очень, очень, очень люблю.
Серж прекрасно понимал: что это абсолютная правда. Может, неудача первого брака сделала его параноиком… Только Машу он чувствовал на все сто процентов, вплоть до малейших нюансов ее родного голоса. С ней что-то происходило, однако она не хотела этим с ним делиться.
-М м м, – промурлыкал предмет его мыслей, – на чем мы там остановились?
-На пуговице, – слегка изменившимся голосом отозвался Серж, опрокидывая девушку на постель.
-Вот уж, никогда не думала, что буду испытывать трудности с такой простой вещью,- но ее рука уже бродила по поясу его джинсов.
Утро пришло в город, как рыжее чудо, сбросив шлепанцы и мягко ступая по мокрой, после ночного дождя, земле. Занимался прекрасный солнечный день, где-то внизу на лужайке залаяла Лэсси, весело гоняясь за Темой - ее любимое занятие. Рома, впервые за много дней, просыпаясь не ощутил почти привычной головной боли и жжения в горле, вместо диванного валика его рука скользнула по прохладному хлопку подушки и…
С минуту он не решался открыть глаза, опасаясь, что восхитительно прекрасное ощущение, бившееся внутри, исчезнет вместе со сном.
-Я же вижу, что ты не спишь, – раздался совсем рядом смеющийся любимый голос, – не притворяйся.
-А ты давно проснулась? – в его тоне все еще звучали нотки сонного томления.
-Не очень, –взгляд Полины, сияющий и радужный, буквально окутывал молодого человека живительным теплом, будто стремясь охватить его всего целиком. Внезапно, он задержался на его запястье и девушка напряглась, словно силясь что-то вспомнить, и в то же время не желая этого.
-Милая, что с тобой? – Рома перевернулся на спину и взял ее за руку, мягко поглаживая пальцы.
-Часы... –пробормотала Полина, как-бы про себя, –она забыла про часы.
-Что? – Рябинин перевел взгляд на прикроватную тумбочку, на которой лежал его Роллекс.
-Лера, забыла снять часы.
При упоминании этого имени по телу молодого человека прокатилась холодная волна дрожи, смешанной с отвращением. То жуткое пробуждение в Англетере он наверно запомнит до конца своих дней, а более того последующее понимание, что жена видела омерзительную сцену. Он резко сел на постели, пытаясь справиться с охватившей его безысходностью, этого факта не изменить никогда, не стереть из памяти Полины, и из своей собственной.