-Если бы у тебя была возможность выбирать… - начало было женщина, покрепче прижав к себе шустрого карапуза, так и норовящего ухватить что-нибудь с каминной полки.
-Если бы у меня была возможность выбирать, мама, – мягко перебила Полина, глядя Надежде прямо в глаза, – я бы из всех мужчин на земле выбрала только своего мужа. Теперь я знаю это совершенно точно. Пока, сладенький мой.
Последние слова явно адресовались Никитке, радостно заулыбавшемуся в ответ.
Черный порше-каян стремительно въехал на стоянку, расположенную прямо у входа в новенький бизнес-центра «Плаза», что недавно возвели на Новочеркасском. Пружинисто хлопнула дверца, мягко пиликнули ключи, и высокий блондин в черном элегантном пальто от кутюр уверенно двинулся к широким дверям огромного комплекса. Спустя пару минут перед его сосредоточенно непроницаемым взором мелькнула элегантная ковровая дорожка холла, резные створки довольно уютного лифта, отсчитавшего нужный этаж, и наконец обозначилась столь желанная дверь, с респектабельно-строгой табличкой «Мария Ольшанская-семейный психолог».
Ладонь с красивыми длинными пальцами замерла, в миллиметре от плоской ручки. Мужчина задумчиво гипнотизировал взглядом панель из орехового дерева. Визит сюда был ошибкой, со всеми возможными неприятностями и проблемами, которые он только мог предусмотреть. А ошибаться Паладин не любил и не мог себе этого позволить, несмотря на отчетливо замиравшее в груди предчувствие.
Впрочем врач, а тем более психотерапевт, ни за что не нарушит служебную этику ради помощи их отделу, а тем паче - припомнив ему жестокий обман. Маша.... С минуту он смаковал почти позабытое имя. Маша была способна понять. Она единственная, кому он мог бы довериться. Но привычно взывать к гражданской сознательности, давить на общественный долг, убеждать, что подобные преступления не лучше торговли оружием или наркотиками, играть словами и вести с ней двойную игру Паладин не хотел.
Увы, иных вариантов ему не представили. Как попасть в круг Борзова, не подпускающего к себе чужаков? Как не вызвать мгновенных подозрений? Как не поставить под угрозу всю операцию целиком?
Впервые в жизни ему было стыдно за принятое решение, до горечи в обреченно застывшей душе. Но пути назад уже не было, как не было шанса - вернуться в прошлое и поступить по другому, не предать, не солгать, не оставить.... Похоже он, действительно, сделался опасно сентиментальным.
Переселив себя, молодой человек постучал. И услышав глухое: «Войдите», шагнул внутрь.
Ольшанская стояла спиной к дверям, немыслимо напряженно беседуя с кем-то по телефону:
-Я вас поняла, Инга Арнодольвна, - неестественно ровным голосом выговаривала девушка, - пусть они приедут ко мне в четверг. Нет, раньше не нужно, ребенок очень напуган. Излишняя спешка может только повредить делу. И еще я настаиваю, чтобы Всеволод Григорьевич обязательно их сопровождал. Я консультирую семьи, поймите правильно, проблемы малыша - это отражение общей ситуации в семье. Хорошо, пусть все же постарается ради здоровья сына. Договорились, до встречи.
Медленно опуская трубку на рычаг, Маша тщетно пыталась унять охватившее ее раздражение, которое ни в коем случае не должно было выплеснуться на следующего посетителя. Когда сквозь флер приглушенных эмоций в сознание девушки проник волнующе тонкий аромат. Терпкое амбре до боли знакомого мужского парфюма, с горьковатыми нотками сандала и табака. Она знала и помнила его еще слишком хорошо. «Ла форс от Дольче и Габбана». Волна жгучего любопытства, смешанного с внезапной тревогой, заставила ее резко обернуться.
-Простите, я заставила вас… ждать… - слова, произносимые столь привычно и часто, застряли в горле при одном взгляде на невозмутимо элегантного незнакомца, замершего в дверях ее кабинета.
Здесь, в этой комнате, посередине рабочего дня, в будночном ритме ее тоскливой жизни он мог быть только призраком, фантомом измученного любовью воображения. И опора в виде стола, едва спасшая молодую женщину от падения, вдруг почудилась ей последним оплотом во внезапно пошатнувшемся мироздании.
Родные красивые черты исказила болезненная судорога, на мгновение в них мелькнули те же эмоции, словно точное зеркальное отражение ее собственных. А быть может, ей это только показалось.