Ян пожал плечами и взялся за ленточку. Не спеша он отправился на поиски разноцветной дряни, а я принялась подвязывать новые ленты, потом пустила в ход растяжки флажков, поглядывая на подтопленную в полутьме «нить Ариадны».
Этаж не удивлял меня даже переселением душ, и я ловила себя на мысли, что неизвестность теряла свои позиции в борьбе за причину моего сердечного приступа. Со времен ликвидации земного армагеддона минуло три года, двадцать один из которых держу в уме как вымышленные – тогда я всякого натерпелась и стала тверже стоять на ногах.
Мой опыт как рельсы, ведущие в разные стороны света, но при этом проложенные параллельно, так что я действительно не могла с точностью идентифицировать свое «я», потому что опыт Веры Беляевой из подземки и из Страны Чудес не состыковывались между собой. Пусть я упорно называла жизнь с живыми родителями, Ди, Гришей Любимовым и медицинским универом пустышкой, отчасти обманывала себя. Да и кто захочет будучи в добром здравии принимать в себе депрессивную торговку с багажом нереализованных потребностей?
«М-да, в вопросе самоопределения мы с Яном породнились», – подумала я и спохватилась: лента предельно натянулась, и я вскрыла зубами упаковку новых флажков, чтобы сцепить с кончиком «нити». Мужские пальцы казались непривычно неповоротливыми, то ли дело мои цепкие ручонки.
Ян все не возвращался, и я предупредительно дернула за канат, ожидая ответа. Когда его не последовало, повторила жест, но пустое. «Нить Ариадны» перестала натягиваться, и я подумала, что напарник привязал ее и ошивался у холодильников с напитками. Посмотрев на то, как покачиваются треугольнички с поздравительной абракадаброй, перевела взгляд на противоположную сторону. Белые, под стать больничным, поверхности в неприятном освещении довлели, напоминая, что храбриться иногда ни к чему. Я сглотнула. Все-таки оставались явления, пугавшие на подсознательном уровне.
Не желая оставаться одной, даже в физически сильном теле, приняла стратегическое решение отправиться вслед за Яном. Наматывая ленту на локоть, старалась смотреть прямо, но затылком ощущала чужое внимание. Оборачиваясь, наблюдала бесконечные стеллажи, искаженные в перспективе, и поспешно возвращала взгляд на дорогу.
Сколько пути бы ни преодолевала, канат не заканчивался. Я шагала минут двадцать, но ни макета, ни края страховочного троса не встретила.
– Все-таки плохая была идея разделяться, – прошептала я, все еще пугаясь с непривычки нового голоса. Цыкнула языком. – Ошибка персонажей хоррора…
Воровато глянула через плечо – все тот же бесконечный коридор. Ком в горле зрел, а паника наслаивалась слизью глубоко внутри, где только что обитал полный штиль. Сама себя не узнавала, ведь не так давно, в присутствии Яна, полагала, что готова к любым напастям Этажа, но не тут-то было. Жутковатое место – а уж мысли об иномирности аномалий, прибавлявшие градус накала, гнала прочь.
Канат, натянутый между мной и напарником, не имел конца и края. Посреди перекрестка, где путь между стеллажей пересекал отдел весовых товаров, лежал какой-то предмет – проходила этот участок не единожды, но не замечала этого: с непонятным волнением я остановилась, отпустила «нить» и приблизилась к вещице.
– Коммуникатор Вельзевулов! – взволнованно прошептала я, повертев выключенное устройство. Потыкала в экран, просвечивавший мою ладонь, но он не отреагировал. – Что это значит?..
От увиденного душа ушла в пятки: на кафельных плитках неподалеку от находки – три кляксы подозрительной жидкости, похожей на кровь. Не успев как следует ужаснуться, я услышала:
– Эй, Лисенок! – едва не уронила контактер; голос принадлежал мне, то есть мне в теле Яна. – Не помирай тут. Консультант нужен мне живым. Ну, – раздались хлопки, – аккуратнее надо.
С рваными прыжками сердца я поискала укрытие и притаилась за ячейками сушеных трав; пришлось в три погибели согнуться: все время вылетало из головы, что я теперь каланча. Во время маневров боялась даже вдохнуть, чтобы не побеспокоить ту, что выдавала меня за себя. Еще и в яновом теле – для пущей путаницы.
Приложившись ухом к пластиковому контейнеру, напичканному ароматными веточками, прислушалась: диалог продолжался, и я испытала облегчение, что осталась не обнаруженной.
Макет в теле Веры дождался, когда кашель кончится, и сипло заметил:
– Подумаешь, подавился. – Макет справился с новым приступом. Если мой организм выдержит невезение Яна, отмечу дату возвращения в родное тело, как второй день рождения. – Так что у нас по плану? Коридорчики здесь стремные, но и ты со своей фальшивой улыбкой – моей, – выдавил он, – пугаешь нехило.